Волшебник

Его тонкие пальцы забегали по клавиатуре, набирая пароль: «Del modo di trattare i sudditi della Val di Chiana ribellati».[5] Открылась база данных, закодированная улучшенным стандартом шифрования AES — тем самым, которым правительство кодирует большинство совершенно секретных файлов. За всю свою жизнь Никколо Макиавелли накопил целое состояние, но этот файл считал самым ценным сокровищем. Здесь хранилось полное досье на каждого бессмертного человека, живущего в двадцать первом веке. Досье собирала шпионская сеть по всему миру, причем большинство шпионов и не подозревали, что работают на Макиавелли. Он пролистал имена. Даже его хозяева, темные старейшины, и те не знали, что у него есть такой список. Вряд ли они обрадовались бы, если бы узнали, что ему известны местонахождение и подноготная почти всех светлых и темных старейшин, до сих пор живущих на земле или в царствах теней, окружающих этот мир.

Макиавелли прекрасно знал, что знание — сила.

Хотя набралось целых три страницы, посвященных Николя и Перенель Фламель, точной информации оказалось маловато. Имелись сотни записей о том, где были замечены Фламели с момента их предполагаемой смерти в 1418 году. Их видели почти на каждом континенте, кроме Австралии. Последние сто пятьдесят лет они жили в Северной Америке, причем первый раз были замечены в Буффало, штат Нью-Йорк, в сентябре 1901 года. Макиавелли перешел к разделу «Известные бессмертные союзники». Пусто.

— У меня нет никаких записей о бессмертных союзниках Фламелей.

— Но теперь он снова в Париже, — сказал Дагон. Когда он говорил, у него на губах появлялись водяные пузыри. — Он будет искать старых друзей. Дома люди ведут себя иначе: они теряют бдительность. А Фламель по-прежнему считает Париж своим домом, пусть даже он долгие годы жил вдали от этого города.

Никколо Макиавелли удивленно взглянул на него поверх экрана компьютера. Как же мало он знает о своем преданном помощнике!

— А где твой дом, Дагон? — спросил он.

— Его нет. Давно уже нет.

Огромные выпуклые глаза на миг прикрылись прозрачной кожей.

— Почему ты остался со мной? — подумал вслух Макиавелли. — Почему не искал своих сородичей?

— Их тоже давно нет. Я последний из рода. К тому же вы не так уж от меня отличаетесь.

— Но ты не человек, — тихо сказал Макиавелли.

— А вы? — спросил Дагон, широко раскрыв немигающие глаза.

Макиавелли надолго задумался, потом кивнул и перевел глаза на экран.

— Значит, мы ищем кого-то, кого Фламели знали, когда жили здесь. Нам известно, что они не посещали город с восемнадцатого века, поэтому ограничим наши поиски бессмертными, которые жили здесь в то время. — Его пальцы забегали по клавиатуре, сортируя результаты. — Только семь. Пятеро на нашей стороне.

— А остальные двое?

— Екатерина Медичи живет где-то на улице Драгон.

— Она не француженка, — пробурчал Дагон.

— Зато она мать трех французских королей, — возразил Макиавелли и улыбнулся, что случалось с ним нечасто. — Но она предана только самой себе…

Его голос затих, и он выпрямился.

— Ну-ка, ну-ка, что это у нас тут?

Дагон сохранял неподвижность.

Никколо Макиавелли развернул компьютер, и его слуга увидел на экране фотографию человека, который смотрел прямо в объектив и, очевидно, позировал для публичного снимка. Густые вьющиеся черные волосы падали до плеч, обрамляя круглое лицо. Глаза были удивительного синего цвета.

— Я не знаю, кто это, — сказал Дагон.

— Зато я знаю. Очень хорошо знаю. Это бессмертный, некогда известный под именем граф Сен-Жермен. Волшебник, изобретатель, музыкант… и алхимик.

Макиавелли закрыл программу, а затем и компьютер.

— Сен-Жермен был учеником Николя Фламеля. И сейчас живет в Париже, — с ликованием закончил он.

Дагон улыбнулся, и его рот превратился в идеальную букву «О», очерченную острыми зубами.

— Фламелю известно, что Сен-Жермен здесь?

— Понятия не имею. Никто не знает, до каких пределов простираются знания Николя Фламеля.

Дагон снова надел очки.

— А я думал, вы всеведущи.

Глава 8

— Нам надо отдохнуть, — наконец сказал Джош. — Я не могу больше идти.

Он остановился и привалился к стене, согнувшись пополам и тяжело дыша. Каждый вдох давался ему с трудом, и перед глазами начинали прыгать черные точки. В любой момент его могло стошнить. Иногда такое бывало после тренировок по футболу, и он по опыту знал, что надо посидеть и выпить чего-нибудь.

— Он прав, — заметила Скетти, повернувшись к Фламелю. — Надо отдохнуть, хотя бы чуть-чуть.

Она все еще несла на руках Софи. С первыми проблесками солнечного света над парижскими крышами на улицах начали появляться первые трудяги. Беглецам пришлось держаться темных переулков, и пока что никто не обращал внимания на странную группу, но все могло быстро измениться, когда улицы заполнятся сначала парижанами, а затем и туристами.

Николя остановился в конце узкой улочки. Он бросил взгляд по сторонам и оглянулся на своих спутников.

— Надо торопиться. Каждая секунда промедления приближает Макиавелли к нам.