Волшебник земноморья

Но если даже Яшма и ответил что-то, Гед его уже не слышал. Ему теперь было все равно. Здесь, на Холме, ярость и ненависть ушли, на смену им пришла уверенность. Он мог теперь никому не завидовать. Он знал, что здесь, на этой темной заколдованной горе, его сила возросла непомерно, и теперь она переполняла его так, что он дрожал, с трудом сдерживая ее. Он знал сейчас, что все равно одержит верх над Яшмой и тот ему больше не страшен и что, быть может, не случайно сегодня ночью Яшма привел его сюда, и теперь тот больше не соперник, а'скорее слуга судьбы Геда. Под ногами он ощущал корни Холма, уходящие вглубь, во тьму, а над головой он видел далекие сухие огни звезд. Все пространство между древними корнями и далекими звездами было сейчас подчинено его воле. Он стоял в центре мироздания.

— Не бойся, — сказал он, улыбаясь. — Я вызову дух женщины. Не надо бояться этой женщины. Я вызову Эльфарран, прекрасную Эльфарран из «Деяний Энлада».

— Она умерла тысячу лет назад, ее кости лежат над морем Эа, да и неизвестно, была ли на свете такая женщина.

— Неужели годы и расстояния что-нибудь значат для мертвых? Неужели Песни лгут? — В голосе Геда была все та же легкая насмешка. А потом вдруг он сказал: — Следите за воздухом между моими ладонями.

Он отвернулся и застыл неподвижно.

Медленным широким жестом он простер руки — это был приветственный жест, с которого начинается любое заклинание. Затем он заговорил.

В книге Огиона, свыше двух лет назад, он прочел руны Магии Заклинаний. С тех пор Гед никогда не видел этой книги. Тогда он читал руны в полной темноте. И сейчас в темноте он словно снова читал их, на той же странице, которая раскрылась перед ним в тот далекий вечер. Но теперь он понимал смысл того, что читает, громко выговаривая слова, он видел вставки, разъясняющие, как правильно сотворить волшебство с помощью голоса и жестов.

Остальные молча следили за ним, пока их не начала бить дрожь — это действовала Большая Магия. Голос Геда был по-прежнему тихим, но что-то в нем переменилось — теперь он пел глухо и протяжно, но слова, которые он произносил, были незнакомые. Неожиданно он замолчал, и тут же по траве с ревом пронесся ветер. Гед упал на колени, что-то громко выкликая, потом лег на траву, как бы обнимая ее. Когда он поднялся, в дрожавших от напряжения руках он держал что-то очень тяжелое, настолько тяжелое, что ему с трудом удалось подняться на ноги. Горячий ветер завывал в темных качающихся травах на вершине Холма. А звезды даже если и сияли, то сияния их никто не видел.

Колдовские слова со свистом и шепотом слетали с губ Геда. Затем он крикнул громко и отчетливо:

— Эльфарран! — И еще раз: — Эльфарран!

Бесформенная темная масса, которую он поднял с земли, раскололась. Она рассыпалась на куски, и столбик неяркого света блеснул меж воздетых рук Геда. Он превратился в овал, вытянутый до самых кончиков пальцев. И в этом овале вдруг возникла человеческая фигура: высокая женщина, с лицом прекрасным и скорбным, повернув голову, в испуге смотрела назад через плечо. Видение тут же исчезло. Бледный желтый овал стал ярче. Он рос и ширился, будто прорезь в ночном мраке земли, разрыв в ее материи. От него исходил нестерпимый ослепительный свет. И через эту уродливую щель пробирался какой-то сгусток черной тени, необычайно подвижной и странной. Тень бросилась прямо на Геда. Он попятился, пошатнувшись от навалившейся тяжести, и у него вырвался короткий глухой вскрик. Маленький отак, следивший за всем с плеча Вика, животное, не имеющее голоса, громко взвизгнул и спрыгнул на землю, готовый ринуться в бой.

Гед упал, отбиваясь и увертываясь, а яркая щель над ним во мраке ширилась и расползалась. Мальчики, наблюдавшие за всем происходящим, бросились бежать, а Яшма согнулся до земли, пряча глаза от ужасного света. И только Вик кинулся на помощь другу. И поэтому только он видел тень, вцепившуюся в Геда и раздирающую его плоть. Она напоминала какого-то черного зверя, размером с маленького ребенка, но она все время то разбухала, то съеживалась. У нее не было ни головы, ни морды, только четыре когтистые лапы, которыми она хватала и рвала.

Рыдая от ужаса, Вик протянул руки, чтобы попытаться оттащить эту нечисть от Геда. Но не успел он дотронуться до нее, как тут же был пригвожден к месту.

Невыносимый слепящий свет постепенно мерк, и медленно сближались разорванные края мира. И где-то рядом они услышали тихий голос, как шепот деревьев или плеск фонтана.

Звезды снова засияли, свет поднимающейся луны высветлил травы на склонах Холма. Ночь залечивала свои раны. Снова восстановилось равновесие между светом и тьмой. Тень-зверь ушла. Гед лежал, распростершись на спине. Он раскинул руки, как бы застыв в широком приветственном жесте, предшествующем заклинанию. Лицо его было черным от запекшейся крови, рубаха была вся в больших черных пятнах. Маленький отак жался к его плечу и дрожал. А над ним стоял старик в плаще, бледный в сиянии лунного света, и старик этот был Верховный Маг Неммерль.