Волшебник Земноморья

– Что же такое имеется у волшебников, чего нет у приготовишек? – спросил он очень тихо, но присутствующие сразу замолчали. И в тоне Джаспера, и в вопросе Геда ненависть прозвучала так же отчетливо, как свист клинка, вылетающего из ножен.

– Сила! – ответил Джаспер.

– Моя сила не уступит твоей!

– Это вызов?

– Да, я вызываю тебя!

В этот миг Ветч спрыгнул на землю и с решительным видом встал между ними.

– Довольно! Дуэли между магами запрещены, и вы прекрасно знаете это!

Гед и Джаспер молчали. Они знали закон Школы и понимали, что если их собственные слова продиктованы злобой, то Ветч движим только любовью. Но злоба и ненависть не исчезают в одно мгновение. Не обращая внимания на остальных, Джаспер сказал Ветчу, кривя губы в холодной улыбке:

– Мне кажется, ты правильно сделал, напомнив своему дружку-пастушонку о законе, оберегающем его. Он как будто обиделся. Интересно, неужели он в самом деле подумал, что я приму вызов от него, еще не отмывшегося от козлиной вони и путающегося в простейших заклинаниях?

– Джаспер, что ты можешь знать обо мне?

Внезапно Гед исчез и над тем местом, где он стоял, повис в воздухе огромный сокол с раскрытым в крике крючковатым клювом. Через мгновение Гед вновь появился в мерцающем свете факелов, пристально глядя в глаза Джасперу.

Пораженный Джаспер отступил на шаг, но быстро пришел в себя, пожал плечами и пробормотал:

– Иллюзия…

Остальные разом заговорили, а Ветч произнес:

– Нет, это Истинное Перевоплощение. И вообще, достаточно. Джаспер, подумай…

– Этим он доказал лишь, что тайком от Мастера успел заглянуть в Книгу Превращений. Ну и что? Давай, давай, Пастушок! Мне нравится смотреть, как ты роешь себе яму, и чем больше ты усердствуешь, тем яснее становится, кто ты есть на самом деле.

Услышав это, Ветч повернулся к Геду и очень мягко сказал:

– Сокол, будь мужчиной! Оставь его и пойдем со мной…

Гед посмотрел на друга, улыбнулся и сказал:

– Не подержишь немного мою зверушку? – С этими словами он снял со своего плеча отака и передал его Ветчу. Обычно отак никому, кроме Геда, не позволял прикасаться к себе, но сейчас он охотно взобрался на плечо Ветча и сжался в комочек, не сводя своих больших сверкающих глаз с хозяина.

– Итак, Джаспер, – все так же тихо сказал Гед, – чем ты можешь доказать, что сильнее меня?

– А я и не должен ничего доказывать, Пастушок. Но тем не менее, я попробую. Зависть ест тебя, как червяк яблоко, давай-ка выгоним этого червяка. Как-то у Холма ты хвастался, что гонтийские маги не играют в бирюльки. Идем, и ты покажешь нам, чем же они все-таки занимаются. А уж потом, так и быть, я покажу тебе несколько фокусов.

– С удовольствием посмотрю на них, – ответил Гед. Их спутники, привыкшие, что Гед взрывается при малейшем намеке на оскорбление, с удивлением взирали на это ледяное спокойствие. Ветч уже не удивлялся – его охватил панический страх. Он попробовал возразить, но Джаспер остановил его:

– Не вмешивайся, Ветч! Сокол, как ты собираешься использовать предоставленный тебе шанс? Что ты нам продемонстрируешь? Мираж, огненный шар или заклинание, вылечивающее коз от глистов?

– А что бы ты предпочел, Джаспер?

– Вызови призрак умершего!

– Я сделаю это!

– Ты не сделаешь этого! – Джаспер смотрел прямо в глаза Геду. Злоба его превзошла, наконец, презрение. – Ты не сможешь! Ты только хвастаешь и хвастаешь…

– Клянусь своим Именем, я сделаю это!

Все застыли в молчании. Вырвавшись из рук безуспешно пытавшегося удержать его Ветча, Гед, не оглядываясь, вышел из дворика. Танцующие огоньки наверху погасли. Джаспер выждал мгновение, а затем пошел за ним. Остальные со страхом и любопытством толпой побрели вслед.

…Холм Рокка темной массой вздымался в черноте летней ночи. Луна еще не взошла. Сам вид этого необычного Холма, на склонах которого произошло много чудесного, обычно усмирял самых дерзких студентов – на память сразу приходили мысли о том, что корни его уходят глубже морского дна, к древнему слепому и таинственному огню в сердце мира. Они остановились на восточном склоне. Звезды мерцали над поросшей травой вершиной Холма. Не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка.

Гед поднялся по склону на несколько шагов выше остальных и, обернувшись, сказал ясным и чистым голосом:

– Джаспер, с чьим призраком хотелось бы тебе встретиться?

– Зови, кого хочешь! Никто не послушается тебя! – голос Джаспера немного дрожал – вероятно, от ярости.

Гед насмешливо спросил:

– Побаиваешься?

Но он не расслышал, что ответил Джаспер, и ответил ли тот вообще. Ему больше не было дела до Джаспера. Гед стоял на вершине Холма. На смену ослепляющей ярости и ненависти пришла непоколебимая уверенность в себе. Никогда раньше не чувствовал он себя таким сильным. Сила переполняла Геда, и он с трудом сдерживал ее. Ему представилось, что Джаспер – не враг, а просто покорный слуга судьбы, приведший его сюда в этот час. Он ощущал, как корни Холма под ним идут все глубже и глубже во тьму, а над головой сияют холодным светом далекие звезды. Все, что существует между небом и недрами, должно подчиняться ему, повиноваться его приказам. Гед стоял в сердце мира.