Волшебник Земноморья

Гед проснулся и долго лежал, думая о том, как приятно пробуждаться (ведь он не ожидал, что вообще проснется), как приятно видеть свет, купаться в океане окружавшего его дневного света. Он как бы плыл в этом свете, подобно лодке, скользящей по зеркальной глади. Гед догадался, что лежит в постели, но в такой, в какой ему еще не приходилось спать. Она покоилась на резных изогнутых ножках, алый полог ограждал спящего от сквозняков. Мягчайшие пуховые перины создавали иллюзию легкой морской качки. С двух сторон полог был отдернут и Гед увидел, что находится в комнате с каменным полом и стенами. За высокими окнами видна была освещенная тусклыми лучами зимнего солнца знакомая пустошь, прикрытая кое-где снежными заплатами. Судя по открывавшемуся из окон виду, комната была расположена довольно высоко.

Гед сел в постели, и набитое пухом бархатное покрывало мягко соскользнуло с него. На нем была шелковая ночная рубашка, достойная любого лорда. На кресле подле кровати лежали приготовленные явно для него ботинки из тончайшей кожи и плащ, отороченный мехом пеллави. Он немного посидел, стараясь окончательно прийти в себя, затем встал и протянул руку за посохом. Но посоха не было.

Его правую руку, хотя и забинтованную, саднило – ожог от посоха давал о себе знать. Все мышцы нестерпимо ныли.

Он постоял немного, приходя в себя, потом тихо и безнадежно позвал:

– Хог! Хог!

Но маленький верный зверек, бессловесное создание, вызволившее его когда-то из царства мертвых, куда-то пропал. Был ли отак с ним прошлой ночью, когда он бежал? Или это произошло много ночей назад? Он не знал… Геббет, полыхающий посох, бегство, шепот, ворота – все это вспоминалось смутно, мозг Геда словно заволокло туманом. Он еще раз позвал отака, но без всякой надежды на ответ, и на глазах его выступили слезы.

Где-то вдалеке прозвенел колокольчик. Ему ответил второй, где-то совсем рядом с комнатой Геда. Тут же открылась дверь, и в комнату вошла молодая женщина. Улыбнувшись, она произнесла:

– Добро пожаловать, Сокол.

Женщина была высока ростом, одета в белые с серебром одежды, и волосы ее, черным водопадом ниспадавшие на плечи, прикрывала тончайшая серебряная сетка. Гед неловко поклонился.

– Значит, ты не помнишь меня?

– Вас, Леди?

Геду один-единственный раз в жизни довелось увидеть женщину, красота лица которой не уступала красоте одежды – Леди острова О, которая посетила Школу в праздник Возвращения Солнца. Но если Леди О была похожа на хрупкое и яркое пламя свечи, то эта женщина напоминала белую полную луну.

– Я так и думала, – сказала она с легкой улыбкой, – но хотя ты и забывчив, мы рады тебе, как старому другу.

– Что это за место? – спросил Гед. Язык все еще плохо слушался его, и он не мог оторвать глаз от женщины. Ее королевские одежды смущали его, камни, по которым она ступала, казались незнакомыми, воздух в комнате был чужим, да и сам Гед был уже не тот, что раньше.

– Эта крепость зовется Двор Терренона. Мой Лорд, Бендереск – властелин страны, простирающейся от Моховых Болот Кексемт до горы Ос на севере. К тому же, он – хранитель драгоценного Камня, именуемого Терренон. Что касается меня, то здесь, на Осскиле, я ношу имя Серрет, что означает «серебряная». А тебя, я знаю, зовут Сокол, и ты стал волшебником на Острове Мудрости.

Гед посмотрел на свою обожженную руку и ответил:

– Я не знаю, кто я. Когда-то я обладал силой, но сейчас, мне кажется, я потерял ее.

– Нет! Ты потерял ее временно, лишь для того, чтобы стать в десятки раз сильнее! Друг мой, здесь ты в безопасности. Нашу башню окружают крепкие стены, сложенные из непростых камней. Здесь ты сможешь отдохнуть и вновь обрести силу, новую силу. Другим станет и посох – он больше не сгорит дотла в твоих руках. В конце концов дурная дорога может привести к хорошему концу. Пойдем, я покажу тебе наши владения.

Гед плохо различал слова, завороженный звуками ее голоса. Не раздумывая, он последовал за ней.

Как оказалось, его комната находилась почти на самом верху башни, выраставшей, словно острый зуб, из вершины холма. Они спускались по мраморным винтовым лестницам, шли через богато убранные комнаты и залы, мимо высоких окон, выходивших на север, запад, юг и восток. Из них были видны только безжизненные унылые холмы, простирающиеся до самого горизонта и сливавшиеся с омытым зимним солнцем небом. Только далеко на севере на голубом фоне ярко выделялись снежные пики, а на юге угадывалось сверкание морской глади.