Волшебник Земноморья

Гед знал, что огонь и ветер для драконов — родная стихия, но над морем они по доброй воле драться не станут. В этом до сих пор было преимущество Геда, и он старался подольше сохранить его. Но полоска морской воды, отделявшая его от жутких серых когтей, казалась такой ничтожной, что не стоило, пожалуй, всерьез считать ее преимуществом.

И было трудно, страшно трудно не глядеть в эти радужно-зеленые внимательные глаза.

— Ты еще совсем юн, волшебник, — сказал дракон. — Не знаю никого из людей, кто в столь молодые годы достиг бы подобной мощи.

Разговор его с Гедом происходил на Древнем Языке, который до сих пор был языком драконов. А Древний Язык, заставляя людей говорить чистую правду, драконов ни к чему не обязывает. Ведь это их родной язык, и они могут использовать его как угодно: захотят — солгут, захотят — скажут правду, но так, что человеку трудно будет понять, правда это или нет; они могут заманить неосторожного слушателя в лабиринт слов-зеркал, каждое из которых отражает истину, но ни одно не ведет к ней. Учителя часто предупреждали об этом Геда, поэтому, когда дракон заговорил, волшебник слушал недоверчиво, готовый подвергнуть сомнению все, что тот скажет. Но пока слова дракона казались простыми и ясными.

— Выходит, колдунок, ты явился сюда, чтобы попросить у меня помощи?

— Нет, дракон.

— Но я могу помочь тебе. А помощь тебе вскоре понадобится в борьбе с тем, что выслеживает тебя во тьме.

Гед стоял, окаменев.

— Кто же охотится за тобой? Назови его имя.

— Если б я мог назвать его по имени… — начал Гед и осекся. Из драконьих ноздрей, похожих на две круглые огненные ямы, заклубился, окутывая голову, желтый дым.

— Если б ты мог назвать его по имени, то, возможно, подчинил бы его. Это ты хотел сказать, колдунок? А я, может быть, открою тебе его имя — если увижу поближе. А оно, возможно, подойдет ближе, если ты подождешь возле моего острова. Оно найдет тебя всюду, куда бы ты ни пошел. Если не хочешь быть настигнутым, ты должен бежать, бежать, бежать — вечно убегать от него. А оно вечно будет за тобой гнаться. Хочешь ты узнать его имя?

Снова Гед стоял и молчал. Он не понимал, как дракон мог узнать про выпущенную им Тень. Маг не мог поверить, что дракону действительно известно имя Тени. Ведь Верховный Маг сказал, что у нее нет имени. Однако у драконов своя мудрость, как-никак, их род намного древнее, чем людской. Мало кто из людей вообще представляет, что знают драконы и как они это узнают — этих немногих называют драконами-властителями. Что касается самого Геда, то он был уверен лишь в одном: если дракон говорит ему сейчас правду и если он — что вполне вероятно — действительно может сказать Геду, какова природа и имя той Твари, и тем самым даст волшебнику власть над Тенью, то он сделает это лишь для того, чтобы добиться каких-то своих целей.

— Редкий случай, — сказал наконец молодой колдун, — чтобы дракон спрашивал у человека дозволения, желая оказать ему любезность.

— Наоборот, — отвечал дракон, — все очень просто. Кошка всегда играет с мышкой, прежде чем съест ее.

— Я пришел сюда не играть и не для того, чтобы стать твоей игрушкой. Я пришел, потому что хочу заключить с тобой сделку.

Острый, как меч, но впятеро длиннее любого меча, кончик драконьего хвоста загнулся по-скорпионьи над его бронированной спиной, над вершиной разрушенной башни. Холодно и бесстрастно дракон сказал:

— Я ни с кем не вступаю в сделки. Что ты можешь предложить, чего я не могу взять у тебя сам, стоит мне пожелать?

— Безопасность. Твою безопасность. Поклянись, что никогда не будешь летать к востоку от Пендора, и я поклянусь, что никогда не причиню тебе вреда.

В драконьей глотке заскрипело и заскрежетало — точно там терлись друг о друга гигантские жернова, будто там сползала с незримой горы рокочущая лавина из огромных камней. Заплясал огонь, обвивая его трехконечный язык. Дракон подобрался, выгнул спину, нависая над руинами:

— Ты предлагаешь безопасность — мне?! Ты?! Ты мне угрожаешь? Чем?

— Твоим именем, Йевауд.

Голос Геда дрожал, и тем не менее он произнес это имя ясно и громко. И, услышав его, старый дракон замер на месте — застыл совершенно неподвижно. Прошла минута, другая; и Гед, стоявший в своей лодочке, раскачивающейся на волнах, как щепка, улыбнулся. Он все поставил на одну карту — и успех единоборства с драконом, и саму жизнь; а картой этой была догадка, которая пришла ему в голову еще на Роке, когда он изучал старинные сказания о драконах. И заключалась она в том, что старый Пендорский Дракон — тот самый, который разорил западный Осскиль еще в дни Эльфарран и Морреда, а потом был изгнан с Осскиля волшебником Эльтом, прозванным Мудрым. И вот теперь его предположение подтвердилось.

— Мы ведем дело на равных, Йевауд, — сказал Гед. — У тебя — сила. У меня — твое имя. Я думаю, мы сможем договориться?

Дракон не отвечал.