Читаем Волшебные перья Арарахиса полностью

Морковку мы, правда, не нашли и заменили ее бананом. Фунтик сжевал банан и снова заснул. Он спал без перерыва десять часов.

На следующее утро Фунтик чувствовал себя лучше. Но был еще очень слаб. Пока Фунтик не окреп, мы не могли двигаться дальше.

Время шло, а перья чудесного попугая не были найдены…


Носорог и его брат Риноцерос


Через пять дней мы снова тронулись в путь. Чем выше мы поднимались, тем труднее становилось дышать.

Пока мы добрались лишь до подножия горных вершин. Самое трудное было впереди.

Мы шли по тропинке между скал. Вдруг за скалой, на повороте тропы, раздался шум и треск.

Мы остановились.

Из-за поворота появился большой серый Носорог. Он шел напролом через кусты и напевал, надувая щеки:


Ррым, ррым, ррым-пам-пам!
Ррым, ррым, ррым-пам-пам!Ррум, ррум, рум-пум-пум!Ррум, ррум, рум-пум-пум!


Мы еще не знали, что этот Носорог не нападает на людей, и немного оробели. Известно ведь, какой противный, задиристый характер у носорогов!

Выручил, как всегда, вежливый Фунтик. Он вышел вперед, остановился под самым носом носорога и выпалил:

— Добрый вечер, многоуважаемый, высокочтимый Носорог!

Носорог был пожилой и добродушный и очень любил, чтобы его уважали. Поэтому Фунтик попал в самую точку. Именно такое обращение нравилось Носорогу больше всего. Он оглядел Фунтика своими подслеповатыми глазками и одобрительно хмыкнул.

Фунтик повторил еще учтивее:

— Глубокоуважаемый, достопочтенный Носорог! Как вы поживаете?

— Поживаю ничего себе! — добродушно промолвил Носорог. — Вот только мозоли беспокоят! Ходишь по этой чаще — все ноги себе сотрешь!

Как это Носорога беспокоили мозоли, я не понял. На мой взгляд, весь он состоял из одних мозолей. Но спрашивать о таких вещах было неловко.

Фунтик пошарил в медицинской сумке и вынул оттуда маленький пузырек.

— Дорогой, глубокочтимый Носорог! — торжественно сказал Фунтик. — Разрешите подарить вам мозольную жидкость. Она помогла нашему Угадаю. Он теперь всю жизнь ходит без ботинок, и хоть бы что!

Носорог был тронут подарком. Он понюхал мозольную жидкость, лизнул ее языком и спрятал пузырек в карман на коже.

— Вы куда шествуете? — спросил Носорог.

Мы объяснили, куда и зачем идем.

Угадай добавил:

— Боюсь только, что не сумеем перебраться через горы! Мы к такому походу не готовились. Альпинистов среди нас нет. Снаряжения тоже нет. Ни ботинок, ни ледорубов, ни синих очков от горного солнца.

— Да!.. — грустно заключил я, только сейчас по-настоящему сообразив, какая трудная задача нам предстоит. — Мы можем в горах замерзнуть, ослепнуть от солнца и свалиться в пропасть!

После таких, неосмотрительно сказанных мною слов, мои друзья совсем приуныли.

Носорог с участием поглядел на нас. Он подумал, посопел носом и сказал:

— Вам нужно, значит, перебраться через горы? И побыстрей? Этому делу, я думаю, можно помочь!

Носорог повернулся к вершинам, надул щеки и три раза громко крикнул:

Ри-но-це-рос!Ри-но-це-рос!
Ри-но-це-рос!

Раздался шум и свист. С гор спустилось легкое белое облачко. Оно легло прямо у ног Носорога.

Затем облако рассеялось. Из него появился невысокий старичок с большим носом, на котором красовалась бородавка.

— Познакомьтесь! — представил пришельца Носорог. — Это мой брат, Риноцерос. Он — Волшебный Носорог. Может превращаться, если захочет, в облако, человека. Вообще во что угодно!



Риноцерос почесал бородавку на носу и вежливо поклонился. Мы тоже поклонились Риноцеросу.



Как полагается всякому уважающему себя волшебнику, Риноцерос носил длинную бороду, очки, синий халат с нашитыми на нем серебряными звездами и высокую остроконечную шапку.

Чтобы борода не мешала, Риноцерос прятал ее в карман халата. Когда Волшебник лез в карман за носовым платком, а это случалось часто, борода вываливалась. Риноцерос наступал на бороду ногой, вскрикивал и снова запихивал бороду в карман.

— Риноцерушка! — обратился первый Носорог к брату. — Не поможешь ли ты молодым людям? Им надо быстро перебраться через горы. А у них ничего с собой нет. Никакого аль… аль… пийского снаряжения. И заблудятся они, чего доброго, без проводника!

— Это, пожалуй, бождо! — задумчиво сказал Риноцерос насморочным голосом.

Увидев, что мы не очень-то хорошо понимаем, что он говорит, волшебник извинился:

— Прошу просдидь бедя! Я просдужен! В горах такой холодище! — Риноцерос посопел немного и сказал: — Сейчас попробуем! Не пугайтесь! Я произдесу кое-какие заклидадия!

Волшебник высморкался, засунул бороду в карман, сделал страшные глаза и закричал:

Фаррада!Баррада!Ча! Ша! Ща!Э!Ю!Я!

И стукнул каблуком по лежавшему на земле камню.

Что-то грохнуло. Все вокруг заволокло синим дымом. Запахло порохом.

Фокус был нетрудный. Я заметил, что Риноцерос раздавил ногой коробку с пистонами.

Когда дым рассеялся, перед нами на камне сидел горный орел.

Перейти на страницу:

Все книги серии Необыкновенные приключения Михрютки

Похожие книги

На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Сказки народов мира / Проза / Классическая проза / Русская классическая проза