Волшебный корабль

— Быстро же ты вспомнил о радостях богатой жизни, Уинтроу! — слегка упрекнул его Бирандол. Мальчик смущенно потупился, а жрец продолжал: — Нет, в письме говорится, что некий друг предложил помочь тебе в поездке, и ваша семья с радостью приняла его помощь. — И пояснил: — Похоже, достаток в твоей семье уже не таков, каким был когда-то. Северная война жестоко прошлась по многим купеческим домам. Сколько товаров не удалось ни отправить по Оленьей реке на продажу, ни получить из верховий! — Он задумчиво вздохнул. — К тому же наш молодой сатрап не так благоволит Удачному, как, бывало, благоволили его предки. Те-то понимали, что люди, отважившиеся поселиться на Проклятых Берегах, заслуживают щедрой доли во всех сокровищах, которые там найдутся. Увы, молодой Касго так не считает. Говорят даже, будто он полагает, что они давно уже получили все причитающееся за тот давний подвиг — когда Берега были счастливо заселены, а если над ними и тяготело какое проклятие, то оно успело рассеяться. Вот он и обложил их новым налогом, а земли вокруг Удачного поделил на поместья для своих приближенных. — Бирандол осуждающе покачал головой. — Тем самым он нарушает слово, данное его пращуром, и обрушивает тяготы на людей, которые всегда оставались ему верны. Не к добру это, не к добру…

— Я знаю, Бирандол. Знаю, мне следует радоваться, что не заставили тащиться пешком до самого дома. Но… тяжело это — отправляться туда, куда я не хочу и боюсь возвращаться… да еще и на корабле. Нерадостно будет мне в этом путешествии…

— Тебя что, укачивает в море? — спросил Бирандол. — А я-то думал, потомкам моряков морская болезнь не грозит!

— Даже на самого закаленного моряка найдется достаточно сильная буря, в которую его укачает. Но не в том дело… Весь этот шум, беготня вокруг… куда ни ткнись, всюду люди, и от них некуда деться… и так пахнет… А матросы! Наверное, это по-своему славные люди, но… — мальчик пожал плечами, — совсем не такие, как мы. Им некогда размышлять и беседовать ни о чем из того, что занимает нас здесь, Бирандол. А попробуй они — их суждения окажутся столь же обыденными, как у самого последнего из наших служителей. Они живут, как животные, и соответственно рассуждают. Мне будет все время казаться, что я нахожусь среди неразумного зверья. Хотя сами они, конечно, в этом не виноваты, — поспешил добавить он, заметив, как сдвинул брови молодой жрец.

Бирандол в самом деле набрал полную грудь воздуха, словно бы для того, чтобы говорить долго и страстно. Но… внезапно раздумал. И, помолчав, сказал лишь:

— Ты уже полных два года не бывал в родительском доме, Уинтроу. Два года ты не покидал монастыря и не общался с мирскими тружениками. Смотри же кругом хорошенько. И внимательно слушай. А когда возвратишься — расскажешь мне, придерживаешься ли ты еще того мнения, которое только что высказал. Не забудь об этом — потому что и я не забуду.

— Обязательно, Бирандол, — искренне пообещал мальчик. — И мне тоже будет очень тебя недоставать…

— В таком случае радуйся, ибо наше расставание откладывается на несколько дней. Я провожу тебя до гавани. Давай же соберемся поскорее — и в путь!

Дальний конец берега был еще далеко, когда Кеннит ощутил, что оттуда за ним наблюдает Другой. Собственно, этого он и ожидал, но все равно ощутил укол любопытства: разноречивые слухи о Других сходились на том, что они суть создания сумерек и зари, избегающие прямого солнечного света. Кто-нибудь более робкий, нежели Кеннит, мог бы и испугаться; но робкому человеку и во сне не приснилась бы удача, сопровождавшая Кеннита. Равно как и его меч и умение им владеть. А потому Кеннит просто продолжал неторопливо шагать вперед — и подбирать, что под ноги попадалось. Он делал вид, что ничего не случилось. И в то же время его не оставляло чувство, что и этот его обман не остался незамеченным. Жутковатое, надо сказать, ощущение. «Началась игра в кошки-мышки», — подумал он и тайком улыбнулся.

Какое же раздражение охватило его, когда буквально тут же к нему во всю прыть подлетел Ганкис — и вывалил, задыхаясь, что-де вон там, наверху, сидит Другой и наблюдает за ними!

— Без тебя знаю! — оборвал его капитан. Но тут же взял себя в руки. И пояснил обычным своим спокойно-насмешливым тоном: — Знаю, Ганкис. Скажу тебе больше: и ему известно, что мы знаем, что он за нами следит. А посему советую тебе просто не обращать на него внимания, как, кстати, делаю я. Обшаривай себе спокойно свою часть берега. Кстати, нашел ты еще что-нибудь стоящее?

— Ну… есть пара вещиц… — без большой радости проговорил Ганкис. Кеннит молча выпрямился во весь рост. Старый моряк порылся в объемистых карманах видавшей виды куртки: — Вот, например… — И неохотно вытащил не пойми что, составленное из ярко раскрашенных деревяшек. Палочки, реечки и диски, некоторые — осветленные.

Кеннит так и не понял, что бы это могло быть.

— Детская игрушка, — рассудил он наконец. Поднял бровь и стал ждать, что Ганкис покажет ему что-то еще.