Волшебный витраж

Приходилось Эндрю вскакивать и закрывать дверь, пока ее не захлопнуло ветром. Если дверь хлопнет – дед объяснил это ясно и недвусмысленно, – может разбиться хрупкий витраж в ее верхней половине. Этот витраж Эндрю очень любил. Мальчиком он часами увлеченно рассматривал сад сквозь разноцветные стеклянные вставки. В зависимости от того, куда глядеть, получался то ярко-розовый предзакатный сад, притихший и безветренный, то бурно-оранжевый сад, где внезапно настала осень, то тропически-зеленый сад, где, казалось, вот-вот запрыгают обезьяны и запорхают попугаи. И так далее. Теперь, повзрослев, Эндрю стал ценить витраж еще больше. Не говоря уже о заключенном в нем волшебстве, витраж был древний-древний. В стекле было полно всяких внутренних складочек и впаянных пузырьков, а давно покойный мастер-стеклодув умудрился сделать цвета одновременно и яркими, и затуманенными, так что, скажем, фиолетовая вставка при некотором освещении делалась одновременно густо-лиловой и приглушенно-серо-сиреневой. Если бы хоть одно стеклышко разбилось или даже треснуло, сердце Эндрю разбилось бы вместе с ним.

Мистер Сток это прекрасно понимал. Он, как и миссис Сток, добивался только одного: чтобы Эндрю не вздумалось ничего менять.

К несчастью для мистера Стока, земли вокруг дома Эндрю проинспектировал так же тщательно, как и сам Мелстон-Хаус. Огород, обнесенный каменной оградой, был прекрасен. Мистер Сток поставил себе честолюбивую цель завоевать первый приз во всех овощных номинациях на Мелстонском летнем фестивале, а экспонаты он выставлял и из своего огорода, что неподалеку, и из огорода Эндрю. Поэтому овощи у него были феноменальные. А больше мистер Сток ничего не желал делать, разве что газоны стриг. При виде цветника Эндрю лишь покачал головой, а при взгляде на фруктовый сад болезненно поморщился.

Прошло месяца два, в продолжение которых Эндрю терпеливо ждал, когда миссис Сток бросит его воспитывать, а мистер Сток перестанет твердить свое «как обычно», и он уже приучился вскакивать, едва заслышав шаги садовника. Эндрю сам открывал перед мистером Стоком драгоценную дверь, готовый при первой возможности плотно затворить ее у него за спиной, и говорил, например: «Мне кажется, сегодня самое время выполоть всю крапиву с главной альпийской горки», «Прошу вас, составьте список саженцев кустов на замену тем, что засохли, я их закажу» и «Было бы нелишним сегодня подрезать яблони, все равно ни одна из них не плодоносит». И так далее. Мистер Сток волей-неволей был вынужден оставлять овощи без внимания – иногда по нескольку дней напролет.

Мстил мистер Сток всегда одинаково. В следующий понедельник он открыл заднюю дверь пинком. Эндрю еле успел поймать ее, иначе она ударилась бы о стену с внутренней стороны, – и для этого ему пришлось отшвырнуть тост и броситься к дверной ручке, едва завидев силуэт шляпы мистера Стока сквозь цветное стекло.

– Одной рукой не удержите, – предупредил мистер Сток. – Вот, возьмите. – И он сунул в руки Эндрю большую картонную коробку, доверху нагруженную овощами. – И будьте любезны съесть все это сами, ясно? Смотрите у меня, командирше ничего не давайте! А то она на руку-то нечиста. Знаю я эту хапугу. Только волю дай – тут же хвать все себе в сумочку и давай деру домой! Так что ешьте сами. И не вздумайте выбрасывать. Я все узнаю. Я вывожу мусор. И нечего тут. И на сегодня никаких особенных распоряжений. Я как обычно, да?

– Прошу прощения, вообще-то, распоряжения есть, – произнес Эндрю. – Нужно подвязать и мульчировать розы.

Мистер Сток вытаращился на него, не веря своим ушам. Бунт на корабле!

– Если можно, – добавил Эндрю, по обыкновению, вежливо.

– Да я… – только и вымолвил мистер Сток.

После чего повернулся и затопал прочь.

Эндрю прикрыл дверь ногой, очень бережно, и водрузил картонную коробку на стол рядом с тостом. Иначе он просто уронил бы ее, до того она была тяжеленная. По вскрытии в коробке оказалось шесть великанских луковиц, пучок морковок по двенадцать дюймов каждая, кочан капусты больше головы Эндрю, десять перцев размером с дыни, брюквина с хороший булыжник и кабачок длиной с туловище небольшого крокодила. Свободные места были тщательно законопачены переспелым горохом и двухфутовыми стручками фасоли. Эндрю улыбнулся. Все это, похоже, немного недотягивало до стандартов Мелстонского фестиваля. Несколько самых аппетитных плодов Эндрю оставил на столе, а остальное затолкал обратно в коробку и спрятал ее в углу кладовой.

Миссис Сток, само собой, тоже увидела коробку.

– Тоже выдумал – спихивать нам свои отбросы! – вознегодовала она. – Только посмотрите, какие здоровущие! Все в рост ушли, а вкуса ни на грош. И куда мне девать столько картошки, скажите на милость? Свистульки из нее вырезать? Ну что за человек, просто слов не хватает!

Она сняла пальто и отправилась двигать мебель. Война еще не кончилась.