Вооружен и очень удачлив

— Высокий, худой, одет в плащ с капюшоном.

— М-да…

— В принципе, не все так страшно. Если отбросить женщин, глубоких стариков, инвалидов и толстяков, от общего числа посетителей останется не более тридцати человек. Плевое количество. Думаю, вы справитесь одной левой, хотя работа, безусловно, муторная.

Мы с напарницей переглянулись и, не сговариваясь, перевели пылающие гневом взгляды на безмятежного толстяка.

— Ну Третий… — тихонько прошипела чертовка, пощелкивая острыми ногтями. — Мне бы только на базу вернуться. Твоя гениальная идея не останется безнаказанной…

— Спасибо, друг, — поддержал ее я. — Молчание — золото, а не вовремя сказанное слово — это сбитые копыта и долгая, тяжелая, бессмысленная работа. Ходить в гости — мое любимое занятие. Особенно если хозяев аж тридцать штук и они равномерно разбросаны по территории сразу двух стран. Прекрасная перспектива.

Ответив мне укоризненным взглядом, толстяк шумно вздохнул и уныло уточнил у куратора:

— А если лот все-таки сгорел?

— Отрицательный результат тоже результат, — сказал куратор. — Деньги у вас есть, заселяйтесь пока в гостиницу под видом Жаков и Эн. На имя Фарада был забронирован вполне приличный комфортабельный номер. По мере выяснения адресов посетителей аукциона я буду сбрасывать вам их на дисплей, если информации окажется много, вышлем помощников. Особо не жируйте там. Как только первый адрес прояснится — сразу летите и обыскивайте дом до последнего уголка. Все поняли? Отключаюсь.

В повисшей тишине было отчетливо слышно скрежетание ногтей пересмешника о стенки багажного отсека и шумное, виноватое дыхание Третьего.

— Вы это… — осторожно начал он, потупясь. — Простите меня, а? Сам не знаю, с чего вдруг…

— Бес попутал, — подсказал я, прищуриваясь.

— Нет, правда… Пятый, ты же меня с детства знаешь. Чтобы я раньше…

Радостный визг чертовки прервал сеанс глубокого раскаяния.

Третий не успел опомниться, а у него на шее уже висела наша красавица, болтая ногами от избытка чувств и виляя круглым задом:

— Третий! Ты гений! Это будет великолепно!

Отодрав напарницу от толстяка на правах старшего группы, я легонько встряхнул ее, чтобы привести в чувство, и сурово вопросил:

— В чем дело?

Вместо ответа напарница указала пальчиком себе под ноги, где все еще лежали кошели с монетами, о которых мимоходом упомянул куратор.

— Денежки! — взвизгнула она, возбужденно подпрыгивая и целуя меня в нос. — Выданные на служебные расходы и уже списанные денежки! Три кошеля монет! Не подлежащих отчету!

Придвинув к себе копытом ближайший мешок, я огладил его хвостом и заметил:

— А ведь и правда. Кажется, новое задание начинает мне нравиться!

— Поиски воришки — это так долго, — промурлыкала чертовка, мечтательно закатывая глаза.

— И так муторно, — согласился я. — Дней десять придется возиться!

— Большие расходы, — добавила красавица.

— Не просто большие — огромные! — поправил я.

Поза раскаявшегося грешника, в которой застыл несчастный толстяк, начала плавно преображаться в позу недоверчивой радости.

— Так вы больше не сердитесь? — робко спросил он.

— Ты прощен! — величественно сказала Вторая, пристегиваясь, и толстяк расцвел от счастья.

Спустя несколько минут мы уже припарковались на крыше отеля и, наведя необходимый марафет, ступили на ковровую дорожку гостиничного холла.

Судя по встрече, весть о гибели принца сюда еще не дошла, зато дошли слухи о его состоятельности. Услышав имя Фарада, портье засуетился так, что в припадке угодливости чуть не облизал наши ноги. Согнувшись в три погибели и повторяя на манер мантры «добро пожаловать», он, не меняя позы, проводил нас до лестницы, отпер дверь в номер и топтался на коврике до тех пор, пока Вторая не сунула ему в потную ладонь мелкую монетку, а Третий не сопроводил этот щедрый жест легким пинком под зад.

Пристроив кошельки на полочку в аккуратной квадратной прихожей, я приоткрыл ближайшую дверь и одобрительно присвистнул — это была роскошная ванная комната с тремя золочеными умывальниками, мраморной емкостью для лежания впятером, огромным зеркалом во всю стену и множеством хорошеньких цветных бутылочек, выстроившихся рядами на кованых полках.

Наступив копытами на выложенное в центре ванной розовыми бутонами здоровенное сердце, я довольно обошел помещение, убедился, что зловредных домашних водяных не наблюдается, и двинулся к следующей двери.

Это была гардеробная.

Не менее десяти дюжин пустых плечиков свисали рядами с блестящих штанг, ожидая, когда им доверят роскошные костюмы и дорогие платья, а просторные полки для головных уборов легко могли вместить группу любовников самой объемистой комплекции.

Ровно посередине красовалось еще одно цветочное сердце.

— Прямо маньяки какие-то, — высказался Третий, с опаской глядя на уже увядающие цветы. — Что они этим хотят сказать?

— Сам маньяк, — с обычной деликатностью отозвалась Вторая, восторженно озираясь. — Прекрасный номер для новобрачных — чистый, красивый, великолепно обставленный! Хотя тебе, дружок, наверняка больше бы подошло банальное стойло десять на десять.