Вооружен и очень удачлив

Потом земля уплыла из-под спины — принца подняли и понесли, уложили на дно повозки. Маг на лету поймал болтающийся на ветру повод. Правое колесо взвизгнуло и перекосилось на камне, но удержалось, и трясущаяся повозка двинулась прочь от страшного места…

Пересохших губ принца коснулась распустившаяся прядь волос.

— Что с ним, Жекон? — всхлипнула Илива. — Эти пятна на лице… и щеки дергаются… Он умирает?

Будь воля принца, он бы предпочел действительно умереть и остаться в памяти товарищей настоящим героем или, на худой конец, просто славным парнем. Но воли у принца больше не было — тело сбрасывало с себя магический облик Геллана, как линяющая змея старую кожу, обнажая настоящего, смуглокожего, зеленоглазого и темноволосого Алессандра. К сожалению, в данный момент совершенно беззащитного.

— Дьявол! Да наш дуся, оказывается, тоже оборотень! — крикнул маг, отталкивая девушку, и к шее принца приставили нож. — Ах ты, гад пятнистый! Втерся, понимаешь, в доверие! Оборотень! Оборотень! Оборотень!

— Отойди, Жекон! — Острие ножа соскользнуло, лишь оцарапав, и над принцем склонился Терслей. — Не видишь, что ли, наш скорняк — оборотень нового, неизвестного науке типа, умеет из нормального цивилизованного человека оборачиваться диким оттийцем. Хорош ловец, ничего не скажешь…

— А работка-то у оттийских шаманов топорная! — ядовито процедил маг. — Подержи его, командир, я достану порошок «куриной слепоты»!

— То есть как? — застыл Терслей. — «Куриная слепота»? Ты же кричал, что у нас из защиты ничего не осталось!

Маг замялся:

— Не то чтобы совсем уж ничего… Так, кое-что в заначке по кармашкам имеется…

— А точнее? — насторожился Терслей.

— Ну… — окончательно смешался Жекон, небрежно похлопывая себя по бокам и засовывая ладонь за пазуху. — Десяток «белой плесени» на месте. «Куриной слепоты» штуки четыре… нет, даже пять. «Ножей» почти не осталось, я только что предпоследний пучок истратил. А вот «огненных колец» на самом деле нет ни одного…

— Жекон, ты… ты… — Командир даже задохнулся от возмущения. — Какого же дьявола ты придуривался в гостинице? Это, по-твоему, называется — нас обокрали?

— Конечно, обокрали! — ничуть не смущаясь, подтвердил маг. — Сумка с запасной выпивкой и взрывпакетами, что в сейфе оставлял, пустая! Лучше бы ты сказал спасибо, что я самое главное всегда на себе прячу!

Некоторое время капитан и маг сверлили друг друга глазами, потом Терслей махнул рукой.

— Леший с тобой, Жекон, сволочь ты наглая. Зачем ты только у хозяина эти треклятые зажигательные палочки требовал? И противоблошиный порошок?

— А как же! Раз гостиница не уследила за моим имуществом, то должна компенсировать ущерб!

Последняя реплика была произнесена с максимальным апломбом — ради пущего эффекта маг даже пристукнул кулаком по животу принца, видимо в пылу спора посчитав его неодушевленным предметом.

Согнувшись пополам, разоблаченный оттиец вскрикнул и осторожно принял сидячее положение. Давно он не чувствовал себя так хорошо — все же своя шкура ближе к телу, что ни говори. Три пары глаз настороженно уставились на него.

Первым делом принц обернулся к Иливе:

— Мне тоже надо тебе кое в чем признаться. Меня зовут Алессандр, и я оттийский подданный, временно находящийся на территории Каперии.

Мягкие губы едва заметно дрогнули в усмешке:

— Я догадывалась, что с тобой нечисто.

— Всякая дрянь к дряни тянется, — тихо пробурчал маг. — Моряк к моряку, скорняк к скорняку, а оборотень к оборотню… Как хоть тебя по батюшке, дуся моя иностранная?

— Алан Грет Ла-Эм, — признался принц, не отводя взгляда.

— Ла-Эм, — медленно повторил Жекон и обескураженно повернулся к Терслею. — Вот это действительно скандал из скандалов, командир. Поздравляю тебя как старшего отряда: всего за десять монет Гильдия наняла на работу особу королевской крови.

— Но… — протестующе начал Алессандр, по-прежнему лелеющий надежду получить за свои мытарства чуть более солидный куш.

— Да ты не волнуйся, оттийское высочество! Получишь обещанные десять паундов до последнего сентаво! — улыбнулся маг, почти ласково закрывая ему рот ладонью.

Пеленкаути. Пепелище родового владения Киоруса

Адам лежал на земле, не в силах пошевелиться.

Хозяин только что погиб — ковыляка догадался об этом в том самый момент, как вдруг ощутил бездонную пропасть в груди, неумолимо наполняющуюся темным отчаянием, от которого заныли остатки зубов, а ноги налились свинцовой неподвижностью.

Киорус мертв. Его больше нет…

Эти страшные понятия категорически не укладывались в мозгу Адама, неотрывно взирающего на пасмурное небо и замок, пылающий таким чудовищно ярким пламенем, словно его разжигали не местные крестьяне, а сами служители преисподней, торопящиеся подвергнуть грешного мага адским мукам.