Вооружен и очень удачлив

Спрашивается: кто тянул за язык правдолюбца куратора? Да, я считаю, что образ решительного пирата идет мне гораздо больше, чем личина побитого в драке дурачка. Синяки — это вам не шрамы, они никого не красят.

Пока Вторая сопела, я решился на маленькую месть.

Сорвав повязку вместе с прикрепленным к ней микрофоном, я несколько раз долбанул им о приборную панель. Потом про себя сосчитал до шестидесяти шести и прислушался. В наушниках слышалось тихое поскуливание.

— Что это было? — смог наконец выговорить куратор.

— Повязка на пол упала! — доложил я.

— Восемь раз? — жалобно спросили из наушника.

— Шелк пропитался моим трудовым потом и стал упругим. Верите, так и отскакивала от пластика, так и отскакивала, еле остановил. Разрешите немедленно сдать на склад?

— Да ну ее. — Рабочий запал в голосе куратора сменился философской апатией. — Вы сейчас куда? Обедать?

— Считаю недостойным ставить низменные потребности своего организма выше общественных! — гаркнул я. — Проглатываем пайки, не жуя, и в Башню!

— Ну-ну, — вяло согласился куратор. — В смысле — молодцы!

Сам знаю, что молодцы.

Если пропавший чертенок попадется мне живым— убью! Своими руками!

На последних каплях горючего Вторая сумела почти плавно посадить капсулу на крышу Башни. Растет мастерство напарницы под моим чутким руководством!

— Знакомое местечко! — мрачно хмыкнул я.

Приладив повязку на место (синяк под глазом все же выглядел по-дурацки), я достал из багажника четыре пайка и расположился с комфортом: прислонившись спиной к любимой горгулье, как горожанин, отдыхающий после тяжелого трудового дня на лоне природы. Жаль только, что вода на еду капает.

— Я же сказала — у меня диета! — капризно возмутилась Вторая, но я пресек этот детский лепет:

— Да это я себе.

— Правда? — изумилась она. — А мне?

— Ты должна худеть. Вон уже на боках какие складочки!

— Где? Где? — заволновалась напарница, вертясь вокруг оси, как котенок, который пытается поймать собственный хвост.

Кстати, интересно, почему все-таки она не любит кошек? Ни разу не встречал никого из наших, кто не задержался бы на минутку, чтобы почесать под подбородком попавшуюся навстречу кошку. Хорошая примета.

Убедившись, что с боками все в порядке, Вторая отбросила церемонии, выхватила у меня паек и приступила к обеду.

И съела, между прочим, полторы порции! Причем гораздо быстрее меня! Вот вам и диета.

Город. Мельница у реки

Довольный тем, что сегодня стажер не стоит у него над душой, инспектор Кресс поднял одну щепку и задумчиво повертел ее в руках.

— Вы говорите, пани, раньше это был забор?

— И очень крепкий забор! — горячо подтвердила мельничиха. — Муж сам ставил его месяц назад. Но забор не главное, пан инспектор. Посмотрите лучше на мой сарай!

— Это ж какая скотина посмела ломать стену? — удивился инспектор. — Сэми, позови художника. Пусть зарисует это безобразие.

— Я думаю, это кто-то из соседок, — понизив голос, зашептала мельничиха. — Не зря говорят, что зависть — страшное чувство. Слышали, у пани Житковой плащ сперли? То-то и оно. Мне тоже завидуют, пан инспектор. Ох, как сильно завидуют! Я уже и амулет повесила, и дом освятила, и от сглаза под порог веник закопала…

— И как? — заинтересовался инспектор. — Помогает?

— Не скажу, чтобы очень, — призналась пани мельничиха. — Видите, от сарая только две стенки и остались. Спасибо, хоть не взяли почти ничего. Коса была все равно старая, черт с ней, а жилет немного жалко. Я его обычно зимой собакам подстилаю, чтоб не мерзли. А сам амулет цел!

— Это случайно не подкова? — спросил инспектор.

— Она… Ой! Кто же это ее так скрутил? Ой, божечки…

— Да, — важно кивнул инспектор. — Разрушитель обладает неимоверной силой. Сэми, зафиксируй: происшествие относится к разряду так называемых случаев мелкого хулиганства.

— Да как же так! — возмутилась мельничиха. — Ничего себе мелкое хулиганство! Забор в щепки, сарай в труху, коса была почти новая…

— Успокойтесь, пани гражданочка, — сурово прервал Кресс. — Закон запрещает искать преступление там, где его и нет вовсе, это искажает общую картину! Наверное, детки пошалили.

— Детки? — задохнулась от возмущения мельничиха и сунула под нос инспектору скрученную дулей подкову. — А это что, по-вашему? Детские шалости?

— Уберите от меня руки! — строго сказал инспектор. — Не надо давить на следствие!

— А жилетка?

Кресс поморщился.

— Ладно, ладно, перестаньте тыкать в меня пальцами. Сэми, запиши: преступники проникли в сарай через стену. Список похищенного: старая коса и собачья жилетка.

— Овечья! — поправила мельничиха.

— Хорошо, — терпеливо согласился Кресс, — овечья собачья жилетка. Кроме этого преступники произвели акт глумления над предметом языческого религиозного культа, согнув его и предав тем самым неприличный вид…

— Что тут неприличного? Это ж дулька! — удивилась мельничиха.

— Да? Гмм. Я вижу, пани, что вы слишком чисты помыслами и не способны разгадать грязные мысли преступников. Предоставьте это следствию. Пиши, Сэми: предположительно злоумышленников было трое или четверо…

— Как вы узнали? — перебила его пострадавшая пани.