Воплощение замысла

Оперативная группа штаба флотилии размещалась на штабном корабле. Замаскированный под прибрежную зелень, он стоял неподалеку от Белграда. Его радиостанции круглые сутки поддерживали связь с соединениями и частями, с сухопутными соседями.

На корабле — политотдел флотилии. Чаще всего в его отсеке никого не застанешь, кроме дежурного. Начальник политотделе Н. Г. Панченко и его сотрудники днюют и ночуют на кораблях и в подразделениях. На полторы тысячи километров растянулась зона наших действий. Экипажи кораблей и судов выполняют задания и в низовьях, и на Среднем Дунае. По всему побережью разбросаны посты службы наблюдения и связи, на них, как правило, всего два-три бойца, которые докладывают о каждом самолете, о каждой мине, сброшенной в реку, о каждой подозрительной лодке. К ним в первую очередь бегут жители окрестных селений, если обнаружат недобитых гитлеровцев — грабителей и насильников. Матросам прибрежных постов приходится постоянно быть начеку и все время быть с людьми. Политотдел требует от политработников и всех нас, офицеров, знать этих старшин и матросов, держать их в курсе событий, добиваться, чтобы каждый из них до конца был верен долгу и ни на минуту не забывал, что он не просто воин, а представитель великой социалистической страны, что на него с надеждой смотрят освобожденные от фашистского ада люди и по нему учатся строить жизнь.

Член Военного совета А. А. Матушкин каждого заглянувшего к нам офицера, каждого штабника, отправляющегося на корабли, не отпускает без основательного разговора — о чем и как беседовать с людьми, велит вникать во все их нужды, строго взыскивать с тех, кто нарушает дисциплину, выставлять их на строгий суд товарищей.

— Не чурайтесь разговоров с местными жителями. Не грех и язык их хоть немного освоить. — И обязательно добавит: — Помните: все мы — полпреды Советской державы. Высокая честь, высокий спрос!

Флотилия нацеливалась на Будапешт. Изучая непрерывно поступавшие данные разведки, мы искали наиболее эффективные способы содействия дальнейшему наступлению сухопутных войск.

В разгар этой работы мы простились с С. Г. Горшковым. Он получил новое назначение, стал командующим эскадрой Черноморского флота. Расставались тяжело — привыкли друг к другу, сработались. Просидели вдвоем до поздней ночи.

— Слушай, Аркадий, — спросил вдруг Сергей Георгиевич, — давно мы друг друга знаем, а я все не удосужился спросить: ты имеешь какое-нибудь отношение к Якову Михайловичу Свердлову?

Сколько раз мне задавали этот вопрос… Я всякий раз отвечал: «Нет, просто однофамилец».

Теперь раскрыл все как есть: мой отец и отец Якова Михайловича — родные братья. Мы часто бывали у Михаила Наумовича, такого же бедняка-ремесленника, как наш отец. Несколько раз виделись с Яковом, тогда еще совсем молодым, но уже познавшим тюрьму и ссылку. Серьезный, сосредоточенный, при виде нас, малышей, он теплел, охотно играл, возился с шумной детворой.

— Почему же ты никогда не рассказывал об этом?

— Зачем? Все мы, Свердловы, гордимся родством с прославленным революционером и крупнейшим деятелем Советского государства. Но мой отец раз и навсегда заказал нам, своим детям (а нас у него было одиннадцать): «Свято храните в сердце память о Якове Михайловиче, отдайте всю жизнь делу, за которое он боролся, но нигде и никогда не ссылайтесь на родственные отношения с ним: уважение людей заслуживайте не именем великого родича, а своим собственным трудом».

— Мудрый у вас отец!

По привычке вице-адмирал что-то чертит на листке бумаги. Когда уже обо всем переговорили, подает листок мне. Беглая схема. Тянется извилистая ленточка Дуная. Вот Вуковар, перегородивший для нас реку. А это что? Ниже Вуковара, возле Новисада, пролегла на северо-восток жирная линия. Начинаясь от Дуная, она снова соединяется с ним возле городка Бая, от которого рукой подать до Будапешта. Догадываюсь, на что намекает эта линия: на Тису и каналы.

— Подумай, — сказал Сергей Георгиевич.

Удивительно, как часто у нас совпадают мысли. Ведь я даже разведчиков послал по этому маршруту.

— Спасибо, — говорю. — Мы обязательно используем вашу задумку.

Вице-адмирал обнимает меня и подталкивает к двери.

— Хватит. Ступай отдохни. Гляди, уже светает.

«ВЫРУЧАЙТЕ, МОРЯКИ!»

Из штаба фронта сообщили: наши войска на территории Венгрии вышли к Дунаю на участке Бездан — Батина и форсируют реку, чтобы наступать дальше на запад.

А мы так и не можем ничем помочь им. Вуковарский плацдарм противника перекрыл нам дорогу. На протяжении 83-х километров правый берег Дуная занимают гитлеровцы. У них здесь артиллерия всех калибров, много танков и самоходок. И ночь не выручит: такое расстояние, тем более при бурном паводковом течении, даже бронекатера не одолеют за темное время суток. К тому же у противника имеются прожекторы, осветительные снаряды и ракеты, чтобы ночь превратить в день.