Воплощенный 3. Оплот рода

— Древобород, старый ты пень, ты всё так же пожираешь младенцев, чтобы утолить своё любопытство? — мысль, прозвучавшая в голове просто требовала, чтобы я её озвучил как есть. Слово в слово. Буква в букву. Звук в звук. Я не стал сопротивляться и произнёс эту фразу явно на незнакомом мне языке, который понимал, как родной. А ещё я понимал мысль, заложенную в эту фразу.

Эльф передо мной был обманкой. Сквозь его призрачный контур я видел то, чем он являлся на самом деле. Древний Энт. Такая же пятёрка, как и Лич, что сейчас смотрел на него моими глазами.

«Всё не так, молодой Некромант», — шепнул мне Древний Лич, получая удовольствие от лицезрения своего визави в растерянности и, даже немного испуганного, — «перед тобой стоит не Энт. Перед тобой эльф. Я, а следом и ты, видим его истинный облик. Но, в этом мире он не может Воплотиться в своей полной силе и вынужден мириться с тем, что ему доступно. Древобород вообще нечасто способен найти достойного Воплотителя, чтобы погасить жажду, грызущую его уже многие тысячелетия».

Я понял, о чём сказал мне Лич. Древние эльфы, переродившиеся в Энтов, имели проблемы с собственными эмоциями и были падки до эмоций чужих. Любых. Эмоции других эльфов были для них «пресными» и они искали тех, чьи эмоции были «вкуснее». Люди — были одной из любимых рас энтов. Очень эмоциональные, подверженные резким перепадам настроения, обладающие огромным букетом привязанностей. Бывали случаи, когда в таких вот мирах Воплотившиеся энты шли на чудовищные, по меркам Древнего Лича, вещи, чтобы обеспечить аборигенам генерацию эмоций, а потом их пожирать. Лучше всего для этого подходили негативные эмоции.

— Значит, мальчик не одинок? — взял себя в руки эльф, — тогда к чему весь этот фарс? Почему ты его не обучишь, старый труп? Зачем тебе делить этот мир со всей этой шушерой?

— Не твоё дело, Древобород! — моим голосом ответил Лич, — Ты ведёшь себя некрасиво. Задаёшь много вопросов. Сам же ответов не даёшь. Ты забыл старые договоры? Покинь эти земли!

— Я чту Договор, Древний! — огрызнулся эльф, — Между нами мир! Первым я не нападу. Но хватит ли у необученного Хранителя сил отбиться от слуг Титанов, когда они придут сюда? Или от диких орд Огненных Планов?

Вопросы эльфа Лич оставил без ответа. Он просто покинул моё сознание. Риск попасть под выплеск Бездны ему не нравился. Он был слишком стар, чтобы меняться. Я успел увидеть это в его сознании. Он был тем, кем был и любое изменение собственной личности рассматривал лишь как собственную смерть. А касание Бездны, а это была именно Бездна, а не «изнанка», никого и никогда не оставляла без изменений. Лич разорвал со мною любую связь, потому, что ждал моей смерти. Я ясно увидел это в сознании его Древнего собрата. И то, что я продолжал жить, заставляло немёртвых магов ломать голову, ища причину. Сегодня же его вмешательство было вынужденным, так как был риск того, что Яростный-Лес сможет продавить Долину-Туманного-Предела и получит в свои цепкие ветвистые руки молодого Хранителя, которого можно вырастить и воспитать в нужном ключе. Кто такой этот Хранитель я увидеть не успел. Лич настойчиво закрывал эти знания, а когда я почти смог до них добраться, свалил в закат не попрощавшись.

Да и хрен с ними! Собаки сутулые! Что Древний, что его мелкий собрат. Конспираторы хреновы! Светить мне свою память, думая, что закрыл всю информацию о Хранителе, это нужно быть тем ещё оптимистом. Иногда закрытые куски памяти говорят гораздо больше, чем открытые. Особенно своими ассоциативными цепочками. Но, к этому мы ещё вернёмся.

Сейчас нужно убрать чужое дерьмо…

— Это моя проблема, — ответил этому созданию уже я, снова погружаясь в Бездну и перерабатывая её в себе, — а свои проблемы я буду решать сам!

Словно насмешкой над моими словами, на юге небо озарилось огнём. Вспышка была настолько яркой, что я ослеп. Следом по всем чувствам словно наждаком прошлись, сдирая кожу, раскалывая зубы, вырывая из глазниц глаза и поджигая одновременно все нервные волокна в теле. И напоследок воздух меня предал, ударив по ушам так сильно, что я не удержался на ногах, кубарем улетая в заросли кустов. По всему телу разлилась слабость. Нити связи натянулись до звона, готовясь лопнуть, одна даже лопнула, но на последних крохах разумения всю переработанную и накопленную энергию Бездны я ухнул в эти связи, требуя от них только одного — чтобы держались. Чтобы жили те, кто на той стороне. Чтобы продержались и дождались меня. Я приду!

Я знал, что случилось. Нить связи, перед тем как лопнуть, передала мне всю информацию. Это был Вермайер. Это была его нить. Август Пантелеевич сделал то, что я запретил ему делать. Он погиб, оставив Катю сиротой.