Женя гладила грани руками, или тем, что ей их заменяло. Но на кристалле были не только трещины и царапины. Многочисленные сколы и посторонние включения в кристаллическую решетку тоже не внушали энтузиазма. Были те, что получалось легко счистить. И на бетон падают потерявшие контакт с кожей временные импланты. На поверхности ран проступает и тут же подсыхает прочная прозрачная корка. Распадается на части внешний экзоскелет, крепежные штифты которого пронзили суставы. Кровь сворачивается в глазницах, ткань печени начинает регенерировать, выталкивая токсины в кровь, а та отфильтровывает их через почки. Лишь тонкий черный стержень, от которого минуту назад разбегались трещины, едва не расколовшие кристалл на части, был за гранью способностей огранщика. Но если ситуацию нельзя исправить, это ведь не значит, что ее нельзя улучшить? Если нельзя вырезать, можно сделать частью. Спаять, устраняя дефекты, слить воедино, сделав кристалл еще прочнее, чем прежде… Девушка гранила свой драгоценный камень.
Тем временем мутировавший в результате многочисленных неденежных компенсаций флаер, или прорывной бот класса «Самсон», если судить по армейскому классификатору боевых механизмов, вогнал последний заряд в шагоход. Современная техника обладала совершенно чудовищным запасом живучести. Уничтожаемый танком боевой механизм мог вести бой даже будучи разорванным на части. Но у любой живучести есть предел. И вот, наконец, сигнатуры стотонной махины гаснут окончательно.
Только вот шагоходов было два. И вторую машину тоже завалили обломки. Маскировочная система сработала штатно. Как и пассивная система наблюдения.
Выстрел главного калибра стосорокатонного «Мстителя» — это страшно. Плазменный разряд выжигает воздух в разгонном контуре и в ста метрах перед машиной. Выжигает не только воздух, но и практически любой материал. Но это лишь подготовка к выстрелу. С задержкой в наносекунды разгонный контур выстреливает вольфрам-неодимовым дротиком, разогнанным до второй космической.
Таким выстрелом можно сбивать объекты на орбите. Сверхсовременный штурмовой бот класса «Самсон» обратился облаком плазмы.
Пилот шагохода выкрутил на полную мощность все активные сканирующие системы.
На виртуальном экране зажглась сигнатура противника (пилот шагохода располагается в бронированном коконе, погруженный в баллистический гель, разумеется, никаких экранов там не предусмотрено). Через мгновение сигнатура сменила цвет, с красного на розовый, уточнив класс опасности объекта. Пилот смог разглядеть единственного уцелевшего врага. Молодая девушка, кажется, полностью обнаженная. Она сидела на коленях перед бессознательным телом раненного товарища и гладила по лицу руками. У парня, лежащего на бетоне, отсутствовали глаза, левая рука чуть ниже локтя, и была отрезана нога ниже колена.
Девушка тоже была изранена, но под слоем грязи сложно было оценить, много ли на коже осталось целых мест. Лицо пересекала бугрящаяся полоса содранной кожи. Волосы сбились в колтун. Плечи девушки мелко дрожали.
Единственная выжившая диверсант? Отрядный медик? Датчики не могли засечь никакой характерной имплантации или глубокой модификации активности. Девушка была обычным человеком. Кто-то из технического персонала со стертым идентификатором? Тактическая карта однозначно идентифицировала девушку как противника. Шагоход приблизился. Отдельный человек не представлял угрозы для боевой машины. Даже если девушка психик, электроника отреагирует раньше, чем активируется Мю-фактор (общее обозначение активности психических сил), и электронная шрапнель превратит человека в мелкодисперсную кровавую пыль.