Вор черной масти

— Кто еще слышал мой бред? — глухо спросил я. — Мария слышала?

— Нет, никто, только я. Мы были одни в доме.

— Я не говорил больше ничего такого? — я со страхом ждал ее ответа. В бреду я мог наболтать что-нибудь про провал во времени и о своем появлении в другой эпохе.

— Нет, — произнесла Клавдия.

— Ты никому не говорила об этом? — я закурил папиросу, сделал одну за другой две глубокие затяжки.

— Не говорила, Миша.

— Хорошо, Клава, если так. Теперь слушай, что я скажу тебе. Это очень серьезно. Ни один человек, ни одна живая душа никогда не должны узнать, то, что ты от меня слышала, пока я был в беспамятстве. Понимаешь меня? Я действительно подполковник ГБ Рабер Михаил Аркадьевич, я действительно работаю в разведке. В разведке СССР конечно, а не в иностранной. Наум — это мое вымышленное имя. Мария и ее спутник, это не мои люди, но тоже ГБешники, работающие рядом со мной. К моему сожалению, это не моя тайна. Это — Государственная тайна. Она ни подлежит разглашению. Ясно?

Она смотрела на меня, даже не мигая:

— И ты друг товарища Берия? — наивно спросила она.

Я сморщился:

— Не друг. Но мы знаем друг друга по работе.

— Ой! — воскликнула она. — Ты такой большой человек!

— Не такой большой, как ты думаешь, Клавдия, но совсем не маленький.

— А со мной связался! Зачем я тебе? — в ее вопросе послышалась обида.

— Полюбил, наверное, — произнес я, опуская голову.

— А за что же? — она теребила скатерть.

Я поднял голову, спросил:

— Разве человека любят обязательно за что-то? Это невозможно описать словами. Его просто любят, вот и все…

— Просто любят… — задумчиво повторила она.

Что произошло вслед за этим, я умолчу. Вам незачем знать все интимные подробности. Скажу только, что эти подробности были долгими и приятными. Да, вот все так-то так и случилось само собой…

…Я вытащил папироску и закурил. Мы лежали в одной постели с Клавдией и наслаждались отдыхом и покоем.

— Клава! — позвал я.

— Да, Наум?

"Наум" — подумал я. Молодец, Клава, марку держит. Значит, понимает серьезность положения.

— Что про налетчиков тех слышно? — задал я вопрос. Мне было интересно, что она ответит.

— Убиты они, — отозвалась она. — Оба убиты. В то самое утро. Там милиция была, искали, расспрашивали, кто что видел.

— Не знаешь, кто их так?

— Не знаю, Наум, — ответила она, но потому, как ее ответ прозвучал с заметной паузой, я понял, что она что-то недоговаривает.

— Это были не люди, — произнес я, словно в раздумье.

— Они наказаны по справедливости за свои грехи! — высказалась Клавдия более откровенно.

Оказывается, она обо всем догадывалась, но молчала! Это было гарантией, что она будет хранить мою тайну.

— Клавочка, ты понимаешь…, - начал было я, но она перебила меня:

— Наум, я не маленькая, не нужно больше об этом. Люби меня и это все, что я прошу…

15 июня 1949 года. 09 часов 26 минут по местному времени.

Юго-восточная окраина города Читы.

* * *

Неожиданно для меня утром приехал Волосников. Он был в штатском. Я с удовольствием провел его в дом Клавдии, ставший моим домом. Клавдия, увидев незнакомого мужчину, вопросительно посмотрела на меня.

— Это друг, — коротко объяснил я и попросил: — Клавочка, приготовь-ка нам чайку с вареньем! Или может, что-нибудь покрепче?

Последний вопрос был адресован Волосникову.

— Не сейчас, — отказался Волосников. — А от чая не откажусь! Наум Исаакович, давай во двор выйдем, нам есть о чем поговорить.

Я последовал за Волосниковым во дворик и мы присели рядом на завалинке.

— Новостей много, Михаил Аркадьевич, — сказал Волосников. — Есть хорошие, есть не очень. С каких начинать?

— С хороших, — отозвался я. — Тогда плохие легче выслушивать.

Волосников поднялся, повернулся ко мне и встал по стойке смирно. Непроизвольно поднялся и я.

— Товарищ Сталин лично оценил нашу работу, Михаил Аркадьевич! Приказом, подписанным товарищем Абакумовым четыре дня назад, вам присвоено очередное звание полковник! Поздравляю вас!

Как-то получилось, что я не произнес слова, которые говорят при награждениях. В моем положении глубоко законспирированного резидента это было лишним.

Я пожал протянутую мне руку с удовольствием. Не каждый день нам присваивают звание полковника. Я не удержался, спросил с вполне понятным любопытством:

— Вы лично видели товарища Сталина?

— Да, я был в Кремле у него на приеме вместе с товарищем Берия!

Волосников не скрывал своего довольства.

— Можете, Михаил Аркадьевич, поздравить меня в ответ. Я теперь подполковник!

— Поздравляю! Очень рад за вас, Николай Яковлевич! — мы снова обменялись рукопожатиями, и я обиженным тоном добавил: — А сами захотели чая с вареньем!

Волосников замахал руками:

— Я вовсе не отказываюсь. Приеду к вам вечером. Отметим обязательно. Сейчас мне надо все свои отчеты в порядок привести.

— Николай Яковлевич, хорошие новости на этом у вас окончились?

Волосников закурил Беломор, я достал папиросу Пушка и мы снова присели на завалинку.

— Не знаю, как лучше сказать. Наша работа здесь подходит к концу. Я привез из Москвы пакет лично для вас. Это ваше новое задание. О чем оно, не знаю, но догадываюсь. Вам пришло время приступить к его выполнению.