Вор весны

— Аид подойдет, — сухо говорит он. Вздыхает. — Ты можешь этого не чувствовать, но здесь ты в безопасности, Персефона. Исследуй все, что пожелаешь. На столе есть еда, если ты хочешь, и кухня напротив, если захочешь чего-нибудь другого. Можешь идти, куда тебе заблагорассудится, но советую не покидать дворец. Подземные мир… не место для смертных.

Если ли где-нибудь здесь вообще место для меня? Никогда я еще не была так уверена, что мне здесь не место.

Он на мгновение задерживается у двери, ожидая очередного вопроса или благодарности, не знаю. В конце концов он сдается и уходит. Я снова оказываюсь одна в темноте.

Безопасно. Здесь. В буквальном смысле в Подземном мире.

С убийцей.

Где никто не услышит моего крика.

Глава 4

Найдя в себе силы подняться, я пытаюсь осмотреть остальную часть здания, но там так темно и мрачно, что я добираюсь до кухни и столовой, сдаваясь. Я не могу найти никаких выключателей, как и никаких факелов или подсвечников. От кристаллов, встроенных в бра на стенах исходит слабый свет, но его недостаточно, чтобы видеть. Мой телефон разрядился и ничем не помогает.

Я в буквальном смысле нахожусь в Подземном мире. Часть меня все еще ожидает, что я проснусь или обнаружу, что все это часть какой-то тщательно продуманной мистификации, но, конечно, ничего из этого не происходит.

Потому что это не так.

Потому что магия реальна.

Вопросы вновь появляются, но продолжают плавать в омуте страха и замешательства, из-за чего я не могу их полностью выловить. Я нахожу стол с едой и ухитряюсь проглотить несколько кусочков. Ничего больше. Я чувствую тошноту в животе.

Тьма заползает мне под кожу. Я всегда ненавидела темноту. Не боялась ее, просто ненавидела. Это время года, когда ночи становятся длиннее, всегда влияет на меня, забирая мою энергию и делая меня совершенно несчастной, пока я не почувствую, как земля снова смещается в сторону солнечного света.

Когда папа услышал об этом, мы начали праздновать Зимнее Солнцестояние, заливая дом огнями, выпивая безалкогольный пунш, устраивая изысканные ужины и зажигая бенгальские огни на крыше. Я произносила по буквам прощай, ночь, посылая в темноту пожелания.

Папа.

Кем бы — чем бы — ни бвл этот Аид, надеюсь, он человек слова, и папа не ходит по комнате, сходя с ума от беспокойства, и не вызвал полицию.

Надеюсь, он не забудет покормить Пандору.

Надеюсь, Либби в безопасности.

Пожалуйста, будь в безопасности.

Меня ничто не отвлекает. Часами напролет я сижу в темноте или брожу по углам своей комнаты, ощупывая ее. Я обнаруживаю ванную комнату, полностью оборудованную сантехникой. Понятия не имею, как это работает.

Магия. Это магия. Потому что сейчас она реальна.

Это всегда было в порядке вещей. Мир не такой, каким ты его видишь.

Я нахожу на столе немного бумаги и начинаю складывать из нее цветы оригами — единственная творческая задача, с которой я могу справиться при слабом освещении. В конце концов, отчаянно нуждаясь в свете, я на цыпочках иду на кухню и открываю холодильник. Кажется странным, что в обители грозного Лорда Аида есть что-то столь обычное, как холодильник. Коробки с молоком, ломтики сыра, банки с приправами и куски мяса выглядят совершенно неуместно.

Чего я ожидала? Глазные яблоки? Крылья летучей мыши?

Несмотря на выложенные кусочки, у меня нет особого аппетита. Я достаю молоко и боюсь в шкафчиках в поисках чая. Нахожу банку с чем-то дорогим и завариваю чай в чашках, которые выглядят так, слова вылеплены из цветочных лепестков. Серебряные ложечки нежны, как воздух.

Не раздумывая, я завариваю себе обе чашки, хотя раньше редко делала одну.

Папа. Я готовлю и ему.

Кажется слишком много пить.

Я слышу звук открывающейся двери, кто-то шаркает к моей комнате, стучит в дверь. Я замираю, задаваясь вопросом, могу ли я как-то использовать это в свою пользу. Если он зайдет проведать меня, может, я смогу ускользнуть…

Куда, Сефи?

Куда угодно, лишь бы не сидеть здесь, хотя сомневаюсь, что Подземный мир будет легко пересечь. Либби все равно попыталась бы.

Либби, вероятно, была бы очень храброй и очень мертвой.

Разумно ли оставаться на месте и подыгрывать?

Что еще мне остается?

— Я здесь, — тихо говорю я, отчасти надеясь, что он меня не услышит.

Дверь открывается. В свете холодильника я вижу его более отчетливо. Он выглядит потрепанным, черные волосы в беспорядке, одежда далеко не безупречна, никакого модного макияжа.

— Ты голодна? — спрашивает он.

— Не особо, нет.

— Почему тогда стоишь у холодильника?

— Эм, потому, что здесь слишком темно, а я хотела видеть?

Аид моргает, глядя на меня.

— Ты… ты не можешь здесь видеть?

— Очевидно, нет. Подожди, ты можешь?

— Ты смертная, — говорит он, словно это для него сюрприз. — И не можешь видеть в темноте.

— Естественно!

Он щелкает пальцами, и в комнате начинает разгораться свет, освещая довольно стильную, слегка викторианскую кухню.

— Лучше?

— Да.

Он складывает руки на груди.

— Ты весь день просидела в темноте.

— Ничего другого я точно не могла делать.