Вор весны

И все же в этом признании сокрыта и другая мысль, болезненный выбор, реальность того, что это не может длиться вечно, что я должна вернуться, а ему разрешено ступать на смертную землю лишь два раза в год

Но я запираю этот страх, это беспокойство, в долгий ящик. Это не требует сиюминутного решения.

Сейчас он здесь, и я тоже.

На следующий день, когда Аид все еще патрулирует, к дверям подходит Ирма. Она радостно улыбается мне.

— Итак, мне сказали, ты хочешь научиться драться?

— Тебе? — выпаливаю я, не успев остановиться.

Она ощетинивается.

— Что, думаешь, раз я бесенок, то не умею драться?

— Я этого не говорила.

Она проносится мимо меня.

— Я никогда раньше не обучала смертных, — говорит она. — Это обещает быть интересным.

«Интересным» — не то слова, которое я использовала бы. Тренировки с Ирмой еще более утомительные, чем занятия танцами. Большую часть часа она гоняет меня, в полном изнеможении, по оружейной, проверяя мою скорость, силу и выносливость.

Они не произвели на нее большого впечатления.

— Смертные так слабы, — заключает она. — Полагаю, у тебя неплохие рефлексы, но, уверена, что хочешь этого?

Я киваю со своей растекшейся на полу лужи.

— Не могу просто сидеть здесь день за днем, и ничего не делать, пока он там.

— Он был там каждый день в течении многих лет, — говорит Ирма. — Что изменилось?

— Ну, он был ранен и…

— И что?

— Он был ранен и…

— Погоди. Расскажи мне эту историю.

И я пересказываю почти в точности то, что произошло. Глаза Ирмы вспыхивают, как раз в тот момент, когда открываются двери. Она вылетает в коридор и почти душит его при входе.

— Ты почти умер и не подумал позвать меня?

— Эм… прости?

— О чем ты думал?

— О том, что ты не сможешь помочь и что моя мать запретит кому-либо приходить?

— Гермес нейтрален, дурак! Я бы нашла способ! Честное слово! Ты в буквальном смысле скорее умрешь, чем попросишь помощи?

— Мне помогли, — говорит он, улыбаясь мне.

Ирма бегает взглядом между нами двумя, и наши лица озаряет взаимная улыбка.

— О нет, — стонет она. — Между вами двумя что-то произошло.

— Может быть, — говорит Аид, двигаясь вперед, чтобы переплести свои пальцы с моими.

— Добром это не кончится.

— Может, и нет, но сейчас все просто сказочно.

Она закатывает глаза.

— Дети.

Аид притягивает меня в свои объятия.

— Как дела? Она не слишком тебя измотала?

— Я сейчас упаду в обморок.

Он подхватывает меня на руки.

— Ванна?

— Ванна.

— Я сама себя покормлю, да? — произносит Ирма.

— Да, — отвечаем мы в унисон, когда он уносит меня прочь.

Не могу сказать точно, в какой момент тренировки стали казаться легче. Тело перестало болеть уже после первых трех дней, но Ирма только усиливает нагрузку, продвигая меня от «простого» бега и наращивания мышечной массы к овладению настоящим оружием, пытаясь найти то, к чему у меня склонность. Большинство мечей слишком тяжелые, оказывается, я плохо стреляю из лука, но мне очень нравится кнут, чтобы держать врагов подальше от меня, и кинжал, когда это не удается.

Ирма создает несколько убедительных иллюзий, но они не могут меня коснуться. Нет ни единого шанса поверить в свое мастерство против реального противника.

— Я приведу тебе гоблина, когда Ирма решит, что ты готова, — говорит однажды ночью Аид, когда мы укладываемся спать.

— У тебя самые сладкие речи.

Он массирует мне плечи, целует спину, и мы обессиленно погружаемся в сон.

Ирма не может оставаться все время. Она часто пропадает на поверхности, оставляя меня с длинным списком, который нужно проработать в ее отсутствие. Я сознаю, что становлюсь лучше, и в то же время абсолютно ясно вижу, что мне есть куда расти. Я посвящаю тренировкам каждый свободный час, однако пока могу только выпады делать.

Но я становлюсь сильнее.

Однажды Аид удивляет меня, вернувшись на обед, и застает меня практикующей выпады. Он ухмыляется, вытаскивает из-за пояса кинжал и идет через всю комнату.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Разоружи меня.

— Что?

— Посмотрим, получиться ли у тебя обезоружить меня. Думаю, ты достаточно быстрая.

Разоружение было одним из первых приемов, которым Ирма научила меня, но разоружить его — совсем другое дело, когда сила выступает на первое место. Не говоря уже о том, что он намного быстрее меня. Намного быстрее, чем когда-либо смогу стать.

Тем не менее, я потакаю ему, делая несколько выпадов, от которых он легко уклоняется, ныряя под мою руку и оказываясь сзади, точно создание, сотканное из дыма.

Он посмеивается.

— Тебе это нравится.

— Очень.

Я пытаюсь снова, наперед зная, что ничего не добьюсь.

— Неплохо.

Я действительно собираюсь пырнуть его.

— Почему тебе это нравится? — я бросаюсь на него.

Он появляется позади меня, оставляя на моей щеке быстрый поцелуй, стремительный и уверенный, как стрела.

— Мне нравится возможность хоть раз в жизни побыть сильнейшим.

— А я могу стать сильнейшей?

— Только если заставишь меня ужаснуться.

— Будь серьёзен.

— Я не могу не ужасаться. Ты действительно пугаешь меня. Я в ужасе от того, как сильно влюблен в тебя.

— Ага, что ж, поверь мне, чувства взаимны.

— Уверена? Потому что ты и впрямь выглядишь так, будто хочешь зарезать меня.