Воробей

Я сбросил туфли и пошел в ванную, открыл кран и снял одежду. Жара убивала. Лето было моим представлением об аде. Я был темным, холодным человеком, который наслаждался темной, холодной погодой. Вот почему Бостон был моим Королевством, моим домом.

Но погода волновала меня меньше всего после встречи с Пэдди.

Важно было то, что завтра утром адвокат Пэдди вышлет чек для Спэроу. А потом я собирался убраться отсюда подальше и вернуться домой, чтобы разобраться с проблемой Джорджа Ван Хорна. Спэроу получит щедрую плату за свои страдания, и, возможно, ей будет не так уж западло тратить деньги этого ублюдка, как мои. Хотя эти деньги предназначались не только для Спэроу, о чем я постоянно напоминал себе.

Это было и за моего отца.

Я быстро принял душ, и к тому времени, когда я вышел, моя жена вернулась. Я всегда был сверхчувствителен к присутствию других людей. Особенно когда я их не видел. Инстинкт самосохранения, который я унаследовал от отца, хотя в конце концов и подвел его. Она не шумела—она никогда этого не делала, —но я слышал, как она шаркает, и звук ее мягких шагов по устланному ковром коридору заполнил тихий президентский номер.

Я вышел с полотенцем, обернутым вокруг талии. Она уже видела меня в нижнем белье десятки раз и, похоже, не возражала. Большую часть времени она даже бросала голодные взгляды в мою сторону. Прислонившись бедром к косяку двустворчатой двери, ведущей из спальни в прихожую, я внимательно наблюдал за ней.

Конечно, на ней все еще были те же мешковатые джинсы и обтягивающая футболка в бело-голубую полоску, что и в самолете. Я знал ее игру. Она не собиралась надевать сегодня что-то особенное, просто чтобы досадить мне. Рыжик стояла на балконе спиной ко мне, глядя на бирюзовый океан и высокие пальмы. Было уже поздно, солнце садилось, и розовые, оранжевые и желтые тона покрывали небо, словно идеальная картина.

— Твое сопротивление уже не актуально, — тихо проговорил я, отталкиваясь от дверного косяка и направляясь к раздвижной балконной двери.

Последовало некоторое молчание, прежде чем она ответила.

— Тогда сделай одолжение нам обоим и отпусти меня.

Остановившись в нескольких дюймах от ее спины, я положил руки на перила, к которым она прислонилась, обхватив ее руками и положив подбородок ей на макушку.

— Почему ты так не говорила, когда я облизывал тебя словно тарелку после вкусного итальянского ужина?

Она вывернулась из моего прикосновения и развернулась лицом. Впервые с тех пор, как я женился на ней, мое прикосновение вызвало у нее искреннее отвращение. Никакой застенчивости. Она действительно не хотела, чтобы я был рядом с ней. Я сделал шаг назад.

— Это было раньше, — выплюнула она, и каждый мускул на ее лице задрожал.

Да, я трахался с Каталиной в нашем доме. В тот момент мне казалось, что это неплохая идея-попытаться убить маленькую навязчивую идею, которую я начал лелеять по отношению к своей жене. Но если подумать? Худший трах, который у меня когда-либо был, и совершенно не стоит того.

Я повернулся обратно в комнату, не желая показывать никаких эмоций. Я остановился у мини-бара и схватил бутылку крепкого ликера, даже не зная, какую именно, открутил крышку и сделал глоток. Она последовала за мной в комнату, излучая гневный жар из каждой поры своего тела.

— Не притворяйся, что тебе наплевать, кого я трахаю, Спэроу. Ты до сих пор говоришь, что все, что мы делаем — это гребаная ошибка. Перестань вести себя как преданная жена.

— Ты думаешь, мне не насрать на это? — она в отчаянии всплеснула руками.

Я повернулся к ней лицом, все еще держа бутылку за горлышко.

— Тогда о чем, черт возьми, ты говоришь? Что тебя так взбесило?

— Забудь об этом! — она оттолкнула меня, ее глаза блестели от надвигающихся слез.

Черт, она хотела заплакать. Рыжик никогда не плакала, даже когда вышла за меня замуж, когда я взял ее к себе. Мой гнев ослаб.

— Что случилось? — мой голос прозвучал так мягко, что я вздрогнул. — Почему ты так расстроена?

— Как будто тебе не все равно. Ты ничего мне не расскажешь, — она вытерла слезы со своего лица, и я ненавидел себя. — Просто оставь меня в покое.

— У нас заказан столик на девять.

— Я не голодна, — отрезала она.

— Это лучшее место в Майами. Ты можешь ненавидеть меня завтра, послезавтра и всю оставшуюся жизнь, но кто знает, когда в следующий раз ты сможешь сходить в ресторан мирового класса, сильно отличающийся от Руж Биса.

Почему я пытаюсь убедить ее пойти со мной на свидание? Я мог бы выбрать женщину лучше одетую и более приятную в баре отеля и действительно наслаждаться вечером.

— Мне не интересно, — холодно ответила она, выдергивая бутылку из моей руки и делая большой глоток с яростью в глазах.

Я схватил бутылку обратно и направи горлышко в ее сторону.

— Надень свои гребаные ботинки, Спэроу. Я не буду просить дважды.

Ладно, это была не лучшая стратегия, но, черт возьми, она расстроила меня до смерти.