Воробей

Он расстегнул ремень, молнию на брюках, покрывая поцелуями мое лицо и грудь. Боже, я хотела от него большего. Не только его тело, но и многое другое. Еще больше чувств. Опять секса. Я хотела, чтобы он был моим настоящим мужем, и я лгала ему, себе и всему миру, когда говорила, что хочу только секса. Это была лишь верхушка айсберга. Я зависима.

— Будет чертовски больно, — предупредил он.

— Конечно, будет, — я улыбнулась сквозь поцелуй, мои губы все еще были прикованы к его губам. — Как и все, что с тобой происходит.

Он стянул с меня нижнее белье и направил свой член к моему входу. Мы оба смотрели сквозь прикрытые веки, как он двигал его вверх и вниз по моему клитору.

— Обожаю, — прошептал он дико, его рот путешествовал вниз по моему телу, его язык кружился вокруг моего соска. Все в нем было обжигающе горячим, и я откинула голову назад, закрыв глаза.

Когда он вошел в меня, я затаила дыхание. Это было не просто больно, это была пытка. Настолько плохо, что слезы застилали мне глаза. Он медленно двигался внутри меня, не сводя с меня глаз. В его взгляде мелькнул интерес, и я уткнулась головой ему в грудь.

— Почему ты так на меня смотришь? — мое лицо горело.

Он больше не выглядел возбужденным. Просто… Настороженным. Он искал меня, искал что-то, заставляя меня чувствовать себя еще более обнаженной.

— Дыши, детка, — серьезно сказал он. — Боль пройдет, но удовольствие останется.

Он входил и выходил, и я вздрагивала каждый раз, когда он делал это, впиваясь ногтями глубже в его спину, зная, что останутся следы. Потому что я хотела, чтобы он остановился. Потому что я хотела, чтобы он продолжал. Потому что я никогда не хотела уходить.

Он поцеловал слезу, которая скатилась по моей щеке, и я пожалела об этом, потому что мое сердце еще больше разбилось, когда он проявил ко мне нежность. Я хотела его безжалостную версию, ту, которая не давала мне надежды, которая не обещала счастливого конца.

Трой из таких парней которые не только ломают изголовья кровати, но и те, кто разбивают сердца. И я не хотела, чтобы ложная надежда занимала в моем сознании больше места.

Он входил и выходил из меня, быстрее, сильнее, глубже. Вскоре я выучила его ритм, и наши бедра двигались вместе, как в чувственном танце.

Боль пройдет. Удовольствие останется.

— Я хочу, чтобы ты снова кончила в мои объятия, — сказал он, просунул одну руку между нами и начал тереть мой клитор. Я чуть не задохнулась, когда он щелкнул по ней вверх-вниз большим пальцем.

— О Боже, — выдохнула я.

Он поцеловал меня, скользнув языком между губ. Даже его язык трахал мой рот. Массивная кровать слегка поскрипывала при каждом толчке, изголовье стучало о стену при каждом толчке. Дико. Одержимо.

И оказалось, что это все, что мне было нужно, — извиваться под ним. Я почувствовала знакомое ощущение потери контроля над своими мышцами и попыталась оттолкнуть его, потому что на этот раз оргазм угрожал разорвать меня на части.

Он удерживал меня на месте, пригвоздив к кровати твердой рукой.

— Черт, ты такая красивая, когда кончаешь.

И я снова кончила, на этот раз сильнее, выкрикивая его имя. Не думаю, что кто-то когда-либо чувствовал себя более пьяным от другого человека, чем я была опьянена Троем. Страшный незнакомец превратился в жестокого мужа.

И только после моего второго оргазма мой муж начал входить сильнее, теряя контроль над собой. Он приближался. Его лоб прижался к моему, пряди волос прилипли к виску. Наш пот смешался вместе.Черт, это было сексуально.

Я чувствовала себя уязвимой не из-за того, что он лишил меня девственности, что лежала в луже нашей похоти и собственной крови. То, что я чувствовала к нему, приводило меня в ужас. Я хотела сбежать от своих чувств, обрести контроль над своим сердцем. Я быстро спускалась по спирали. Тонула. Я была беспомощна и беззащитна.

Он плюхнулся рядом со мной, притянув меня в объятия, моя задница прижалась к его телу. Простыни под нами были такими мокрыми, что при мысли о том, что Мария найдет их, мое лицо вспыхнуло от смущения. Сегодня вечером я поменяю простыни и сама постираю белье. Завтра все будет выглядеть так, будто ничего не случилось.

Мы лежали молча, пока он рисовал пальцем буквы и узоры на моей коже. Он написал «Бог», потом «Трой», потом «Рыжик». Нарисовал дом, капли дождя и пару крыльев.

Мы никого не обманывали. Это был не просто секс. И это было страшно.

Прошло добрых тридцать минут, прежде чем один из нас заговорил. Удивительно, но это была не я.

— Расскажи мне о своей маме, — попросил он, все еще держа меня в своих объятиях.

Его тон был ленивым, как будто мы были знакомы друг с другом больше, чем просто физически. И это была ложь, в которую мне очень хотелось поверить.

Мое тело напряглось, потому что внезапно его пальцы перестали гладить мою спину, а губы больше не прижимались к моим волосам.

— У меня нет мамы, — уточнила я. — Женщина, которая родила меня, сбежала и я ничего о ней не помню.

— Ты не пыталась искать ее все эти годы? — мягкость его тона действовала на меня не так, как надо.