Воробей (ЛП)

Эддисон пронзила меня взглядом.

– С гитарой? Ты говорил, что плохо играешь.

– Верно, – я стоял, истекающий пивом. – Но Джен не хотела дарить Кевину и Эшли что-то обычное, так что написала песню и наняла меня.

Эддисон смотрела на меня и мою бывшую. Мы стояли в тишине, Эддисон разглядывала нас. Я сказал ей, что Джен нашла другого. Она должна была поверить, что между нами ничего не происходило.

Эддисон без слов повернулась, чтобы уйти.

– Погоди, – я шагнул к ней.

Она посмотрела на меня, не останавливаясь.

Я ускорился и обошел ее, перекрыл выход.

– Слушай. Все не так, как ты подумала. Мы правда репетировали.

Эддисон скрестила руки. Она сказала:

– Докажите.

Джен взяла свою гитару, я пошел вытереть лицо на кухне. Я вернулся в гостиную, Эддисон сидела на краю дивана с видом «лучше бы вам не врать, или я вас убью». Я сел напротив Джен, устроился удобнее. Она посмотрела на меня и отсчитала:

– Три, два, один…

Мы заиграли начало, и Джен запела первый куплет. В припеве я подключился:

Я не забуду

Нашу встречу

Твою улыбку,

Твои глаза,

Твою руку в моей

Мое сердце знало,

Я выберу тебя

Знаешь, малыш,

Мое сердце лишь для тебя,

Бьется для тебя,

Любит тебя.

Да.

Твой смех,

Твои глаза,

Твое красивое лицо,

Я не найду

Других таких.

Мое сердце знало,

Я выберу тебя

Твоя голова на моем плече,

Твоя рука в моей руке,

Еще год вместе,

Еще на год старше.

Ты моя, а я – твой.

Я люблю тебя.

Да.

Мое сердце знало,

Я выберу тебя.

Закончили мы сильно, в этот раз получилось лучше всего. Во время припева я каждый раз смотрел на Эддисон, ловил ее взгляд. Эти слова были особенными, пока я пел их ей.

Мое сердце знало, я выберу тебя.

– Что думаешь? – спросил я, не зная, хорошо или плохо, что ее взгляд ничего не выражал.

– Я… – она моргнула. – Это было хорошо, – тихо сказала она.

– Да? – Джен улыбнулась. – Вот видишь, – она ткнула меня в плечо. – Я говорила, что ты не так уж плох.

Я закатил глаза.

– Джен? – Эддисон встала. – Я могу поговорить с тобой наедине?

Что?

– Конечно, – Джен взглянула на меня и опустила гитару. Девушки ушли в коридор, я услышал, как закрылась дверь. Я остался в гостиной с собакой.

Я не знал, что делать, и стал убирать со стола. Я убрал еду, смел крошки и понял, что я все еще в пиве. Я отправился в ванную и замер, услышав приглушенные голоса из гостевой спальни. Я не должен был подслушивать, но нервничал. О чем они говорили? Я подошел поближе к закрытой двери, я вёл себя так, словно она могла ударить током.

– …три года, – услышал я Джен. – И он ни разу не признался мне в любви. У нас не любовь. Это дружба.

– Уверена? – спросила Эддисон. – Вы довольно близки. Да, ты не знаешь меня, но мне нужно понимать, с чем я имею дело. Я не знаю, сколько выдержу.

– Поверь, – сказала Джен, – он по уши влюблен в тебя. Ты бы слышала, как он о тебе говорит. Ты понимаешь?

Эддисон молчала.

– Я объясню иначе, – сказала Джен. – Я еще не видела Кайла таким. Он стал веселее. Со мной он был в работе 24/7. Никаких драк едой. Никакой собаки. Ему словно было семьдесят.

Да? Я вел себя не старше тридцати.

– Он хороший, – сказала Джен. – Но между нами ничего нет.

– Хорошо, – Эддисон вздохнула. – Спасибо за честность. Просто… я не хочу, чтобы это все разбилось. Понимаешь?

– Да, – голос Джен был ближе к двери. – И я рада, что ты не набросилась на меня. Я не знала, что будет, когда ты повела меня сюда.

Ручка стала поворачиваться, и я поспешил в ванную. Я взял тряпку и посмотрел на себя в зеркало. Глаза покраснели из-за пива. Мило. Я словно всю ночь выпивал.

Девушки прошли в ванную, я быстро умылся. Я достал чистую футболку из шкафа.

Когда я пришел в гостиную, Джен уже не было. Эддисон сидела в моем любимом кресле с Тори на коленях.

– Она уже большая для такого, – я кивнул на собаку.

– А вот и нет, – Эддисон погладила ее. – Я с Сэмом до сих пор так делаю.

– Но не в кресле, – сказал я.

– Не в кресле.

Я подошел и присел перед Эддисон.

– Все хорошо?

Она кивнула.

– Узнала, что хотела?

Она снова кивнула.

– Прости, что забыл рассказать о песне. Ты была на севере, когда Джен уговорила помочь ей. Я оттягивал репетиции, потому что хотел дольше быть с тобой.

Эддисон скривилась.

– Как она тебя уговорила?

Я застонал.

– Напомнила о «Вольной птице». Я признался, что мы с тобой танцевали только под эту песню. Она была расстроена, ведь много часов учила меня играть ее. Сказала, что я в долгу перед ней.

Глаза Воробушка стали огромными.

– Согласна. Ты в долгу перед ней.

Я ухмыльнулся.

– А теперь и передо мной.

– Что?

– Ты с бывшей пел о любви. Я хочу услышать «Вольную птицу».

– Нет.

– Да, – Эддисон подвинула Тори и встала. – Ты красиво играл до этого, – она вскинула бровь. – И с каких пор ты поешь? У тебя хороший голос.

Да?

Она убрала волосы и показала татуировку.

– Это наша песня, – сказала она. – Сыграй ее для меня.

Я не мог спорить.

Я повел ее за руку к своей гитаре. Она села рядом со мной на диван, поджала ноги и повернулась ко мне. Я теребил струны, вспоминая, с чего начать, а потом предупредил:

– Я не знаю всю песню.

– Не важно.

Ладно. Я вдохнул и заиграл.