Воробей. Том 2 (СИ)

Впрочем, и ничего экстраординарного, требующего немедленного реагирования, в посланиях не содержалось. Удивительное все-таки время. При существующих ныне средствах связи, каждый человек на месте вынужден решать большую часть проблем, не отвлекая пустяками высокое начальство. Куда только делось это замечательное качество, когда появились телефоны?!

Вениамин Асташев рапортовал об успешно закончившихся переговорах с представителями интендантской службы германской армии. Прибыль ожидалась значительная, но не превышающая расчетные величины. Не сотни миллионов золотом, как можно было бы подумать. Да, список товаров внушал уважение. Но большую часть из них должны были поставлять другие люди. Не мои. Не с моих предприятий. Потому что, во-первых, нельзя объять необъятное. А во-вторых, нужно уметь делиться. Это не только экономически выгодно, но и политически. Попробуй тронь предприятие, на которое завязано десяток тысяч других! Такой вой поднимется, такие влиятельные вельможи вдруг во враги запишутся, что волосы от ужаса сами собой встанут. А мне и того, что я сам в Германию продавать стану, довольно.

И приятное дополнение: в связи с увеличившимся товарооборотом с Германской империей, и таможенные сборы существенно вырастут. А нам, на пороге войны, любая лишняя копеечка пригодится. Кредиты у английских евреев мы больше точно брать не станем. Лучше второй круг всероссийской лотереи запустим. Первый, эффект которого несколько сгладился бушующим в мире экономическим кризисом,все-таки показал себя просто отлично. И люди — особенно счастливчики — были довольны, и прибыток в казну был существенным.

Вполне может так случиться, что придется распечатать неприкосновенный золотой запас. Накапливали мы его долго, трудно, и собрали не так чтобы много. Но, главное, что, имея в «закромах Родины» несколько десятков тонн благородных металлов в качестве обеспечения, мы можем себе позволить печать дополнительных банкнот.

Ну и, что совсем последнее средство, мы можем просто тупо допечатать бумажных денег. После войны это неминуемо вызовет новый виток инфляции, но позволит хоть как-то свести концы с концами на время ведения боевых действий.

В общем, все не так страшно, как могло бы казаться.

О том, что налоговая реформа потенциально может привлечь в казну дополнительно под сотню миллионов, старался не думать. Потому что расчеты расчетами, а реальность периодически выкидывает такие коленца, что только за голову хвататься остается. Одному Господу ведомо как оно все пойдет. И будут ли вообще эти «лишние» миллионы.

Вечером восьмого сентября, в воскресенье, в Светлый праздник Рождества Пресвятой Богородицы, я, наконец, прибыл в Санкт-Петербург. И, как выяснилось, успел как раз вовремя. Ибо, как только известие о моем приезде донеслось до ушей Наденьки, та вдруг надумала родить.

Удивительные все-таки существа — эти женщины. Девять месяцев носить в животе нового человечка, готовиться, знать, в конце концов, что наступит момент, когда его придется родить, и все равно испугаться в последний момент. И ладно бы это наше дитя было бы первым. Нет. Третье.

Благо в старом доме все было уже давно готово. Слуги четко знали что делать. Доктор с акушеркой явились так быстро, будто бы за углом ждали, когда их позовут. Ну а то, что первый, что вторая оказались несколько подшофе, так праздник же. Грех не порадоваться.

Три часа и бутылку коньяку спустя, мне предъявили малюсенький сверток с краснокожим, как индеец, младенцем. Со сморщенным недовольным личиком и известием, что на этот раз Господь послал нам с Наденькой дочь. Имя придумали уже давно. В том числе, женское, если будет вдруг востребовано. Ну а так как это был наше первое дитя после награждения меня графским титулом, то и назвали мы дочурку Евгенией. Что в переводе с древнегреческого означало — благородная.

Барон Жомейни

За хлопотами и заметить не успел, как сначала наступил понедельник, а потом и утро. Утомленный бессонной ночью, на службу не пошел. Решил, что ничего страшного не произойдет, если мои каникулы продлятся еще на один день. Тем более что и сваливаться, как снег на голову, своим кабинетским — тоже идея так себе. Можно случайно увидеть что-нибудь неприятное — вроде отлынивающих от работы чиновников — разочароваться, и, с устатку, начать причинять справедливость. У меня и без этого людей не хватает, а станет их еще меньше.

В то, что канцелярию премьер-министра не оповестили о моем возвращении, совершенно не верилось. В курсе они, в курсе. И мои люди, и люди регентов, и конечно — служащие князя Владимира. А к вечеру понедельника, наверное, даже столичные шавки подзаборные узнали, что Воробей вернулся.