Воробьевы горы

С е р г е й. Подождите, подождите, что вы делаете?

Д а н и л  Д а н и л ы ч (начиная писать). Письмо пишу.

С е р г е й. Зачем?

Д а н и л  Д а н и л ы ч (продолжая писать). Чтобы предупредить о вашем приезде.

С е р г е й. Да не поеду я никуда.

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Как не поедете? Ведь мы уже договорились?

С е р г е й. Ничего подобного.

Д а н и л  Д а н и л ы ч. То есть как ничего подобного?

С е р г е й. А так: раз решил на Курильские острова, так тому и быть.

Д а н и л  Д а н и л ы ч (вскакивая). Так какого же дьявола я здесь бисер мечу битый час? Мало вам орловского эпизода? (В гневе ходит взад и вперед. Останавливается.) Уф! Даже вспотел от злости. (Берет зеленую тетрадку, вынутую Сергеем и забытую им на столе. Обмахивается ею. Из нее выпадает листок.) Простите. Тут что-то выпало… (Поднимает листок, хочет вложить его обратно, но что-то задерживает его внимание. Смотрит.) Интересно… Хотя, простите, это, может быть, так сказать, тайна?

С е р г е й. Да нет… Просто так… Читайте, если хотите.

Д а н и л  Д а н и л ы ч (читает).

Когда под жаворонка трельНаедине тебе взгрустнется,Знай, хоть за тридевять земель,А сердце друга отзовется.

Для счастья душу береги…Оно придет. Его — не смерить.Не сомневайся. Не беги.Ведь быть счастливым — значит верить.

Правильно сказано. Кто автор? (Ищет.)

С е р г е й. Не знаю.

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Как не знаете?

С е р г е й. А так. Вообще странная история. Попал этот листок ко мне давно, еще на фронте, — в ящике с подарками, как водится… И зародилась с тех пор у меня мечта: кончится война — обязательно отыскать ее…

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Кого?

С е р г е й. Кто написал.

Д а н и л  Д а н и л ы ч. А вы уверены, что это она?

С е р г е й. Почерк женский — это точно. Недаром я одному графологу три банки консервов отвалил. А главное, слова какие. (Читает.) «Знай, хоть за тридевять земель, а сердце друга отзовется…» Знаете, я даже часто ее видел во сне…

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Кого?

С е р г е й. Ту, кто написала эти строчки.

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Но ведь они же без подписи.

С е р г е й. Это неважно. Все равно, я уверен — это замечательная, чудесная девушка. Если бы вы знали, как помогли мне тогда ее слова. (Повторяет.) «Ведь быть счастливым — значит верить…» И я поверил. И вот прошли годы… Скрывать не буду: были встречи, знакомства… Были встречи, но словно голос какой-то шептал: не то, не она… Не настоящее… Эх, если бы…

Пауза.

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Что?

С е р г е й. Да нет, ничего… Глупости, конечно. Если б найти ее… Ту, кто писала…

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Да она — если это она — с тех пор, наверное, давно замуж вышла. Ребят куча…

С е р г е й. Ну и что же?

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Как «ну и что же»?..

С е р г е й. Я просто поблагодарил бы ее от всего сердца и пошел бы своей дорогой.

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Э-э, нет… Никуда не годится. Что это еще за фебрис грустилис? А ну-ка, спросим медицину, что делать, когда пехотный капитан в отставке вешает нос? (Сунулся за ширму, вытаскивает гитару и берет аккорд.)

С е р г е й. Что я вижу? Жива и невредима? Знаменитая гитара, целительница из палаты номер один?

Д а н и л  Д а н и л ы ч. Совершенно точно. Прошу соблюдать тишину. Курс лечения начинается. (Поет, аккомпанируя себе на гитаре.)