Ворон. Тень Заратустры

Договорить Лидия Сергеевна не успела. Тяжелая ваза с цветами качнулась и начала падать, прямо головками гладиолусов на членов комиссии. Лида бросилась на «амбразуру» грудью, но и мощный бюст не остановил падения. Она поняла, что двигается не ваза, а скатерть под нею.

Лида обернулась. Скавронская, бледная, как полотно, обмякла и, хватаясь за край стола, медленно осела на пол со словами: «Кольцо. Мое кольцо». Глаза закатились, и она потеряла сознание.

Перекресток (1982)

(1)

Саня с ненавистью смотрел на лягушек, невероятным усилием воли сдерживая себя, чтобы не потянуть жирного самца за лапу и не шваркнуть его об стенку, чтобы прилип и никогда, никогда больше не орал как блаженный… Но чувство мужской солидарности, возникшее из предположения, что им обоим одинаково не повезло, придерживало ярость.

Его первая медицинская практика проходила в стенах родильного дома. В отличие от подопытного земноводного, Саня пребывал в сильнейшем унынии.

«Женщины в этом заведении опускаются до кошмарной нечесаности, – думал наблюдательный Сашка. – А походка? Все передвигаются либо в беременную раскорячку, либо – уже родильницы, – иксом поджимают ноги, словно все еще боятся что-то потерять».

Безысходность в общем положении дел чувствовал Саня, но особенно горько было за свои бесцельно прожитые юные денечки. С первого дня он ощутил неувязку между желаемым и действительным.

«Все тут беременные ходят, вот самцы и расквакались, ничего удивительного… А главное – никакой личной свободы», – обиженный явной несправедливостью, думал Саня, прокалывая иглой лягушачью шкурку. Кого он наверху разозлил и чем?

«Тепленькое местечко», еще и расположенное неподалеку от дома, организовала руководитель практики Фрума Наумовна Вовси. Искренне полагая, что молодому парню в роддоме понравится, она таким образом хотела выразить свою благодарность.

А началось все с того, что Саня попал на отделение неврологии городской больницы № 4. Два первых дня практики прошли ровно и скучно. От работы Санек не отлынивал, делал все, что указывали, и даже чуть сверх того, ходил за каждым пациентом, не разделяя социального положения, тем паче родственных связей. Третья палата не отличалась ничем, кроме количества коек и вопиюще цветастых занавесок на окнах. Койкомест было всего два, и одно из них занимал дородный старик. Лежал он на брюхе пластом, никого не тревожил, разве что ворчливо покряхтывал от скрутившего его остеохондроза. В урочный час Саня пошел ставить ему банки во избежание застойного процесса в легких.

– Саня! – окликнула постовая сестра. – Возьми лучше эфир. Спирт идет под расписку, а эфир горит не хуже.

Жуков влез в ящик под грифом «В», нашел приземистую склянку темного стекла. Удостоверился по надписи и по нюху: эфир. Поставил весь лоток на табурет, сам устроился на край койки, смазал руки вазелином. Аккуратно скользя теплыми руками по дряблой спине, Санька безболезненно смазал ее до блеска. Обмакнул в эфир палочку, поджег. Турунта вспыхнула, и пошли шлепать банки. Кожа всасывалась, набухала. Свободного тела пациента осталось всего на три шлепа, а тут эфир на ватке возьми да испарись. Саня заново приподнял крышечку, окунул огниво поглубже. Чиркнула спичка. Он потянулся за новой банкой, да не увидел, как с конца палочки горящая капля эфира упала на отвернутое простынное покрывало. Закончив дело, Саня засек время и укрыл больного покрывалом. Дед что-то невразумительное крякнул, Саня ласково похлопал его по плечу и покинул палату.

Распечатывая бокс со шприцами, Сашка услышал чей-то рев. Поднял голову. Медсестра, бестолково мыча, тыкала пальцем в длинную кишку коридора:

– Твой больной… Вовси…

Жуков замер на полусогнутых и с ужасом для себя осознал: неподвижный больной вылечился в одночасье. Бежал как угорелый, весь в банках, изгибался в невероятных позах, стряхивал со спины шлейф тлеющей простыни.

Медсестра согнулась пополам и зашлась в беззвучном хохоте. На шум прибежала Фрума. Разговор был коротким:

– По большому счету, я тебе благодарна, Жуков. Молодец, вылечил моего свекра, хотя использованный тобой метод лечения уж очень нетривиален…

Так Саня и получил непыльное место в лаборатории родильного дома.

И казалось ему: в жизни наступила темная полоса, и не виден свет в конце туннеля. Хуже всего, что в тяжелую минуту отвернулись друзья. Понятно, у них хватает сейчас своих проблем. Возможно, он им только прибавил мороки, но что ему было делать? Кто ж мог предполагать, что так все выйдет? В тот момент он думал, что ему не посчастливилось больше остальных. Несколько лет уговаривал он Марго на мотоцикл. Чего мамаше это стоило, вряд ли кто мог догадаться. Откладывала, втайне от него, каждую копейку. Подарила «вишенку» на радостях, что сын поступил в институт с немереным конкурсом, пробился…