Ворона для Царя

- Здрасьте! А как пройти в кабинет томографии? – спросила я у вахтера

- Идите по коридору, затем сверните налево и там увидите.

- Спасибо!

Я побежала по коридору, увидела на одном из кабинетов надпись «Кабинет компьютерной томографии», но как только подошла к двери, меня остановила какая-то хамка в белом халате.

- Куда это направилась? Туда нельзя посторонним! – она преградила мне путь.

- Недавно сюда поступил мой брат с травмой головы. Я переживаю за него и хочу узнать как его состояние, - я нарочно сказала, что мы родственники. Иначе мне никто не будет докладывать о его состоянии.

- Царев?

- Да.

- Ты его полис не привезла случайно?

- Нет.

- Очень плохо! – повысила голос медсестра. - А мне потом ночами приходится оформлять документы! – я плохо соображала при чем тут я, но решила не спорить с этой важной дамой. - Твоему брату сейчас будут делать томографию.

- А можно мне зайти туда? Я очень переживаю, - умоляла я.

- Нет, конечно! Тут жди.

Медсестра зашла в кабинет, оставив дверь немного приоткрытой.

- Там твоя сестра пришла, - сказала она Максу.

- У меня нет сестер. Пусть уходит.

Глава 36. У нас не будет прошлого

Максим провел в больнице пять дней. У него было сотрясение мозга первой степени. Это я узнала от Жоры, перед тем, как его задержали. И больше мне ничего не известно. Макс не выходил ни ко мне, ни к маме, когда мы пытались его навестить. Я каждый день ходила в заброшку и сидела там часами, чтобы увидеться хоть с кем-нибудь из парней и объяснить им, что это не я подослала к Максиму Шамана. Машке я тоже не успела ничего объяснить – она уехала. Адресов парней я не знала, на районе их тоже не встречала. Фомичев, гад, прятался от меня. Не подходил к телефону. Я несколько раз ходила к нему домой, но тетя Оля говорила, что он гуляет. В чем я очень сильно сомневалась. Первым делом мне хотелось, чтобы он отыскал Макса и все ему объяснил. А потом уничтожить. Раздавить как таракана, чтобы он больше никогда не совал свой нос в мою жизнь.

Только на четвертый день в заброшку пришел Чиж, чтобы забрать свои диски и DVD сиплого. Он даже не стал меня слушать. Назвал конченой и сказал, что Машка видела из окна, как я обнималась с Шаманом и потом села к нему в машину. Подруга не нашла времени, чтобы узнать у меня как было на самом деле, зато сумела лихо всё перевернуть и доложить Чижу.

Я ждала, когда Макса выпишут из больницы. Я знала, что он придет сюда хотя бы за вещами и верила, что когда он меня выслушает, то поймет, что я его не предавала. Но он нашел способ избежать общения: попросил Бритву забрать все его вещи из нашего дома. И Бритве мои оправдания тоже были до лампочки. Он все слышал, но при этом молча складывал в сумку вещи из шкафа и так же молча вышел из квартиры.

Я несколько дней искала Максима. Ходила по району, сидела в заброшке, спрашивала у каждого знакомого, не видели ли они Макса Царева. Там, где он бросил записку с номером телефона, я подняла с земли все бумажки, белые, серые, коричневые от грязи. Мысленно понимала, что делаю это напрасно. Ее давно унесло ветром, или смёл дворник. Но даже в самом горьком отчаянии надеялась, что найду тот номер телефона, позвоню, и голос в трубке скажет мне, где его искать.

Меня терзали мысли, что он мог уехать из города. Я не знала зачем он должен был позвонить тому человеку. Может, Жора купил ему билет в какой-нибудь южный город и в придачу оставил денег? Может, он сейчас сидит на белом песке и наблюдает, как разбиваются волны о причал…

Я ничего о нем не знала, и это пугало меня.

Раньше я не думала, что тишина может быть страшнее криков, взрывов. Что она способна медленно сводить с ума. Она окутывала меня колючей проволокой и каждый день все сильнее и сильнее впивалась в тело. Хочется крикнуть всему миру, что я не предатель, хочется говорить это каждому прохожему, не важно, знакомы мы или нет, главное попросить его донести это до Максима.

Когда в моем организме иссяк резерв слез и закончились силы, я несколько дней лежала и изучала потолок, считала ромбики на обоях, сначала вдоль, затем поперек, с тоской смотрела на плакаты на стене, которые больше не передавали мое душевное состояние. Несколько раз руки тянулись сорвать их, но я останавливалась. Это единственное что осталось от Максима в нашем доме. Не считая футболки, которая в тот момент, когда Бритва забирал вещи, висела на балконе. А теперь я ее практически не снимаю.

Физически я вроде бы еще продолжала существовать, но внутри от меня ничего не осталось. Пустое место, которое никто не замечает, никто не хочет слушать, видеть, знать. Мама рыдала стуками напролет из-за того, что ее Жору посадили. И даже узнав о его криминальном прошлом, она не изменила к нему отношение.

Может, в другом состоянии я бы рассказала ей правду, и тогда она не стала бы так горевать по человеку, который просто использовал ее. А может, она бы как всегда не поверила мне.