Воронье сердце. Отбор по принуждению

— Необходимость? — я снисходительно обернулась, стараясь тщательно подбирать слова. — Я все равно вам не верю. Не нужно распинаться.

— Думаешь, я хотел бы жениться на нелюбимой? — Рэнимор сжал кулаки. — Сейчас, когда моя жизнь только начинается?!

— Кто вас заставляет выбирать нелюбимую? — я развела руками. — Из двадцати претенденток всегда можно найти одну с чудесным характером, с которой в перспективе стерпится-слюбится.

— Не все так просто, Лира, — принц приблизился ко мне, и я торопливо отступила. Еще схватит снова, и не вырвешься. — Я здесь никого не выбираю. Невесту мне отбирают. Чувствуешь разницу?

— И оказывать влияние на результат вы, конечно, не можете, — съязвила я и не удержалась от улыбки.

— Практически нет, — отрезал Рэнимор. — И не должен. Нам нужна девушка с сильным потоком, а не абы кто, лишь бы нравилась.

Я сделала вид, что удивлена. Нет, я, конечно, слышала о браках по расчету, по договоренности… О браках, что призваны уравновесить отношения между враждующими государствами… Но сейчас, когда Аэрия изолирована, и жителям угрожает, разве что, голод, зачем это все?

— Все можно изменить, лишь проявив волю, принц. Вы ведь не похожи ни на тюфяк, ни на стакан киселя.

— Будущие короли испокон веков женились на нелюбимых, — продолжал Рэнимор, неумолимо приближаясь. — И причины этому всегда находились. Быть королем — великий дар, ибо ты обязан прежде всего думать не о своей судьбе, а о народе, который ведешь. И поверь: я не принял бы этот груз ответственности на себя сейчас, если бы не обстоятельства.

Он подошел почти вплотную, и мое дыхание оборвалось. Все, что я могла — смотреть, вскинув голову, в его ледяные глаза. По телу бежали мурашки: снизу вверх. Поднимались на плечи, смыкали воротник вокруг шеи… А Рэнимор, кажется, наслаждался моей беспомощностью. Я старалась не думать о том, что он просто проверяет, как я на него реагирую. Это было бы мерзко и цинично. Слишком. Даже для него.

— Прости меня, Лира, — вымолвил Рэнимор наконец и коснулся пальцами моей щеки. Невесомо очертил овал лица и тут же отдернул руку. — Прости, что был груб и слишком любопытен. Наверное, я тоже люблю нарываться.

— В следующий раз я не буду терпеть и отвечу вам достойно, — сорвалось с языка.

— Хамство — это неправильный способ защиты, — отметил принц, наконец отступая. Я тут же жадно втянула воздух, будто с меня сняли стеклянный колпак. — Если ты считаешь его достойным, тебе тяжело придется в жизни.

— Не беспокойтесь за меня, — оборвала я. — И не читайте мне нотаций. Королевой мне все равно не стать. Какое вам дело до того, как я буду вести себя за пределами дворца?

— За пределами можешь как угодно, — принц подмигнул, и его губы согрела улыбка. — А здесь лучше не выставлять себя на посмешище. Помни об этом.

Он вытянул палец и поднял ладонь, указывая на мою визиоллу, что беспечно болталась под потолком.

— Хорошего вам вечера, — отрезала я, даже не подняв головы. — После такой сногсшибательной беседы я намерена хорошо отдохнуть.

— Не забудьте о кулинарном испытании, ибреса, — принц снова усмехнулся.

— Уверяю вас, я сделаю его незабываемым, — я улыбнулась со всей теплотой своего огромного сердца. А сама подумала о белорыбусе. И об овечьем сыре.

Путь во двор найти получилось не с первого раза. Я петляла коридорами, шныряла перекрестками, но все время выходила к дворцовой кухне. И немудрено: голова была забита всякой ерундой. Пронзительный взгляд Рэнимора никак не стирался из памяти, а кожа на щеке все еще горела от его нечаянного прикосновения. Так горела, что я то и дело трогала ее, пытаясь возродить то ощущение. Олаф касался по-другому: дерзко, с нажимом, демонстрируя силу и превосходство… Ох, интересно, где он сейчас? Не ревнует ли?

Когда я выскользнула из черного хода и вынырнула из-под навеса виноградника и размашистых яблоневых ветвей, покрывало звездного неба опустилось мне на плечи. Ветер выдохнул в лицо: мятежный и свежий. Облегчение окутало беспокойное сердце. В очередной раз притронувшись к щеке, я поспешила спрятать руки в карманы. Тут же обнаружила забытый самописец, который, видимо, не выпустила из рук, когда выходила из комнаты.

— Эстер! — позвала я громко. — Морда воронья! А ну, лети сюда!

В прохладной темноте зашелестела листва и захлопали крылья. Мрак очертил силуэт летящей птицы. Эстер покружила надо мной и послушно опустилась на плечо.

— Пройдемся до озера? — предложила я. — Бруна нам очень обрадуется.

— Кар-р-р! — без раздумий ответила Эстер, и я знала, что она согласна.

Темноту в гуще яблонь рассеивали цветные маглюмы. Они мерцали в кронах, как светляки, и медленно двигались вокруг стволов. До озера добрались быстро. В сгустившемся мраке вода отливала густой чернью.

Бруна нашлась сразу. Нет, она не бегала вокруг озера, как хотела. Вооружившись маглюмовым фонариком, подруга сидела на скамейке у самой воды и с восхищением на лице рассматривала огромный альбом. Над ее головой светилась, взрываясь зелеными искрами, визиолла. Бруна скинула туфли, и ленивые волны облизывали ее босые ноги.