Воронье сердце. Отбор по принуждению

Бруна улыбалась так искренне и открыто, что мне захотелось довериться ей. Рассказать о сомнениях, что переполняют меня и не дают спокойно жить. Спросить совета, что делать дальше и как поступить… Но я помнила обещание, что дала шуту, и отчего-то боялась его нарушить.

Так блестяще, как Бруна и Лусьена, не выступал никто. Однако, рыжая аристократка, появление которой не все восприняли с радостью, показала куда более уверенное, чем я, владение луком. Вернее, я-то была лучше, если не принимать в расчет козни Лусьены: оттого и обидно стало. Идиотский случай все перевернул!

Последней вызвали Шанти, как отстающую. Даже Роттильда, которой несправедливо натянули баллы, оказалась в общем зачете перед ней. Платинововолосая фаворитка Рэнимора сжала трясущиеся ладошки, закусила дрожащие губы и попросила у оружейника нефритовый жезл. Сразу сделалось не по себе: такой вид оружия просили только сильные маги. Шанти на сильную не тянула. Совсем.

Галианта на другом краю лужайки взмахнула руками, и пространство выплюнуло сонм черных сгустков. Как и прежде, они склеились в огромную кляксу. Секунда за секундой фантом обретал человеческие очертания. Раскачался на траве и двинулся на Шанти, как медведь на охотника. И отчего-то мне хотелось, чтобы он сомкнул свои призрачные лапы на ее горле.

Шанти замерла, распахнув огромные глазищи, будто испуганный заяц. Какое-то время она стояла, подгибая трясущиеся руки, и просто смотрела на приближающегося врага. Между тем, фантом и не думал внимать ее тревоге и сомнениям: грузно и вальяжно он полз по лужайке, оставляя за собой вуаль сизого дыма.

Шанти опомнилась лишь когда воображаемый враг приблизился на расстояние десятка метров. Вышла вперед на робкий шаг, ловко присела и, прошептав заклинание, вонзила в землю жезл.

Зеленоватые молнии пронзили воздух вокруг Шанти, наполняя его запахом свежести и морской соли. И, словно по команде, от жезла к фантому по земле побежала глубокая трещина. Газон рвался на два огромных лоскута черным прогалом. Зазмеившись под ногами фантома, трещина заставила его споткнуться и завалиться на бок. Рой черных искр взметнулся в воздух, и густая клякса обрела прозрачность.

Но на этом Шанти не остановилась. Вытащив из земли жезл, она взмахнула нефритовой насадкой, просыпая на траву темные искры. Земля под нашими ногами задрожала, а воздух стал плотным от нарастающего гула.

— Смотрите! — визгливо прокричал кто-то в толпе.

Поглазеть действительно было на что. Из земляного разлома к фантому тянулись человеческие руки. Бледные, полусгнившие, некоторые — ссохшиеся до косточек. Мертвые пальцы тянули фантом под землю, рвали его на клочки, протыкали насквозь, превращая в сизый пепел. И лишь когда от врага не осталось ничего, кроме пары черных искр, трещина схлопнулась, отделяя мир мертвых от обители живых

Глава 38

— Я не могу это есть! — восклицала Бруна за обедом, отодвигая от себя тарелку. — Пресно слишком. И где мясо? Мы ведь столько сил потратили на испытании!

— Я понимаю твое разочарование, — кивнула я, с горестью глядя в свою посудину, — но, кажется, на этот раз альтернативы нет.

Обед начался не так, как обычно. Когда мы пришли в зал, столы еще не накрыли: лишь мягкие кукурузные булки с хрустящей корочкой золотились на блюдах, да пряные соусы блестели в фарфоровых соусницах. Лусьена в сердцах обвинила нерасторопных кухарок, но не тут-то было! Оказалось, все задумали специально. Начинались кулинарные испытания, и теперь план обеда и ужина был строго расписан. Лишь когда Рэнимор вальяжно разместился во главе стола, лишь когда потухли горящие взоры участниц, устремленные на него, помощницы кухарки начали выносить блюда, разложенные по порционным тарелкам. К тому моменту я готова была душу продать низшим за суп! Неважно, каким бы он был — да хоть жиблым пюре из картофеля и зеленоцветочницы — я съела бы все до последней капли! Но разочарование нагрянуло столь же быстро, как убежал аппетит. Вместо дымящегося густого супа с пряным ароматом и золотистыми капельками жира нам приволокли непонятные овощные палочки. Запеченные морковь, сладкий перец, батат и кабачки, порезанные брусочками и чуть присыпанные непонятными травами. И все! Хотя нет: на краешке каждой тарелки лежала карточка со стирающимся верхнем слоем. Должно быть, чтобы мы смогли поставить оценку конкурсантке.

— Должно быть, это закуска такая, — продолжала я, с недовольством проглатывая твердый и пресный морковный ломтик. Неприятная хрустящая сладость осела в горле. — Здоровая закуска! Кушай, Бруна, иначе ноги протянешь.

Чуть перегнувшись через стол, я заметила, что Рэнимор — тоже не сторонник сыроедения. Он ел предложенное блюдо, скорее, из вежливости. Правда, изумительно держал на своем лице ясную улыбку и то и дело перебрасывался фразочками с новенькой. Любвеобильный тип, ничего не скажешь.