Воронья шпора

Сомерсет удовлетворенно улыбнулся и обменялся взглядами с Уэнлоком и графом Девоном. Увидев это, Маргарет поняла, что трое мужчин уже обсудили положение и решили, что нужно делать. Обращение к ней оказалось всего лишь пустой формальностью, и она недовольно поджала губы. Королева считала, что все-таки разбирается в военном деле несколько лучше, чем думает Сомерсет.

На самом деле всем троим не были нужны эти игры, эти ее разрешения. Маргарет понимала, что не обладает большим военным опытом, и поэтому рассчитывала на то, что такие мужи, как Бофорт, Уэнлок и граф Девон, – а заодно с ними и ее сын – примут решение, полагаясь на собственный ум, силу и знания, не дожидаясь ее приказа.

– Командование в ваших руках, милорд Сомерсет, – произнесла она, может быть, излишне резким тоном. – Полагаю, что вы хотите познакомить меня со своими планами.

– Благодарю вас за доверие, миледи, – отозвался герцог с новым поклоном.

Маргарет решила, что наследник герцогского титула не нравится ей так, как нравился его старший брат. Возможно, правы люди, когда говорят, что все хорошее вино уже выпито и остался один горький отстой.

– Действительно, мы можем переправиться через реку, – начал Эдмунд, – однако на это у нас уйдет вся ночь, а поутру войско Йорка сделает это в два раза быстрее. Мы только еще больше утомим собственных людей и ничего не добьемся, и они будут нападать на нас во время отступления.

– Что же вы предлагаете? – спросила королева.

– Я бы собрал наших людей здесь, миледи. Река прикроет этот фланг. Наши люди преданы вам и вашему сыну. Полагаю, что они не побегут, хотя я поставлю их в стороне от брода, так, чтобы для переправы им нужно было пройти мимо Йорков. Ну а потом, я надеюсь, они устоят под натиском врага.

– И вы считаете, что мы можем победить? – проговорила Маргарет.

Лорд Уэнлок буркнул в густые усы что-то утвердительное, а Сомерсет и Девон неторопливо кивнули.

– Надеюсь на это, миледи, – ответил с небольшой паузой Бофорт, – если на то будет Господня воля. Ни один человек не станет обещать большего, находясь в здравом уме, и я предпочту продемонстрировать вам дела, а не клятвы или обещания.

Королева улыбнулась, услышав, как к ней вернулись собственные слова.

– А где стоять мне? – спросил ее сын полным напряжения голосом, пытаясь при этом выглядеть столь же мужественным и невозмутимым, как трое лордов. Сомерсет посмотрел на него и звучно поскреб щетину.

– Эдуард Йоркский предпочитает быть в центре, Ваше Высочество. Его брат Ричард, скорее всего, будет командовать крылом, правым или левым – не ведаю. Я не знаю всех тех, кто будет противостоять нам, однако мне не хотелось бы подвергать вас угрозе встречи с любым из них. Быть может, вам следует взять на себя командование нашими резервными ротами, Ваше Высочество. Это жизненно важное дело, и с локтя вас будет прикрывать река. Если вы сумеете удержать позицию, я смогу перебросить всех наших стрелков на левый фланг. Но сумеете ли вы сохранить завтра спокойствие, не дрогнуть? Нас ждет жестокий день, принц Эдуард. Ваша мать останется вне битвы, в городе Тьюксбери. И кстати… – Герцог помедлил, как будто идея только что осенила его. – Нет никакого позора, если молодой человек ваших лет останется рядом с нею.

Волнение принца Эдуарда немедленно улеглось, когда он услышал эту рекомендацию из уст Эдмунда Бофорта.

– Что? Нет, милорд Сомерсет, – проговорил он твердым голосом. – Если Эдуард Йорк будет находиться в центре, я должен встать против него, чтобы заслужить собственные шпоры. Неужели вы думаете, что я сумею прославить свое имя, прячась за юбками моей матери? В самом деле? Не опасайтесь моей юности, милорд. Я ждал это мгновение всю свою жизнь.

– Увы, именно этого я и опасаюсь, Ваше Высочество. У меня… есть собственные основания для мести Йорку, но это вовсе не означает, что я готов броситься на врага с диким криком… Вы меня понимаете? Битва может растянуться на целый день; ее, как крепкое зелье, нужно пить понемногу, каплями и рюмками, а не единым глотком, который может лишить вас разума или разбить сердце вашей матери.

На щеках Эдуарда проступили красные пятна, и он ответил уверенным тоном – Маргарет усмехнулась, услышав в голосе сына такую властную интонацию:

– Да, милорды. Я понял вас. И встану в центре. Я просто обязан попытаться не разочаровать вас.

Сомерсет в легком смущении покачал головой:

– Простите, если я чем-то задел вас, Ваше Высочество. Если б у меня была такая возможность, я охотно расстался бы завтра со своей жизнью только лишь для того, чтобы с вами ничего не случилось. У меня нет собственных сыновей, а вы… вы были надеждой моего отца, когда он умирал… а потом и моего брата, когда тот клал голову на плаху по приговору Йорка. И в память о них я готов расстаться с собственной жизнью для того, чтобы спасти вас… и для того, чтобы увидеть сыновей Ричарда Йорка холодными и бездыханными.

Последние слова Эдмунд произнес с жуткой болью в голосе, и принц Эдуард и его мать посмотрели в сторону, чтобы не стать свидетелями глубокой муки, переполнявшей этого человека.