Чёрный пудель из соседней, из тринадцатой квартиры,

Где живёт бирюк, заросший бородой до самых глаз,

Не рычит, совсем не лает, у ноги шагает смирно,

Без ошейника гуляет полночью один, час в час.

Перед сном курнуть с соседкой, не захлопнув дверь, я вышел,

Возвращаюсь, а навстречу выбегает пёс, как тень...

Ноут сброшен. Чат подвешен и рекламный баннер выше –

Френч медалями сверкает: «Только кликни! Кликни здесь...

Кладбища на вашем свете – для скелетов с черепами,

А у нас, в обратном свете – есть одно для всех, кто жив.

Их могилы – дни и годы, их гробы – о прошлом память.

Саваны – покой усталой, настрадавшейся души.

Если ты не побоишься лечь в могилу, станешь трупом

И узнаешь, всё что будет, что случится, что – отнюдь.

Мы залог берём пустячный, несерьёзный и не крупный:

Если струсишь, позабудешь всё при всё, не обессудь».

Клик! На баннер – капля крови. Эсэмэс на телефоне:

«Жду. Спускайтесь». В непонятках подхожу, а там – такси.

За рулём седой водила – копия сосед, вороний

Профиль и молчит, ни слова. Что ли самому спросить?

«Сколько в два конца?» – «Бесплатно».

Улыбаюсь: «Мне накладно».

Обернулся... Одноглаз.

Жуть напала как-то враз.

Ртутным светом бликовал вытекший белок кровавый,

Как удар под дых: заткнулся, сел. Помчали. Паралич.

Дрифт, каток. Конец асфальта. Отче наш. Промёрзший гравий.

Кто-то клюнул на медальку, словно леонидыльич,

Кто-то плачет.

Адская жара в салоне...

Настежь окна... Как он гонит...

Под эстрадный винегрет

Радио лепечет бред...

Остановка. Чисто поле... Занесённые оградки,

Над зрачком луны размазан в облаках кровоподтёк.

Одноглазый ворон смотрит мне в межбровье, как на падаль.

«Жду. Ступайте». Лютый холод. Ветер жалит, снег метёт.

12. 01. 2016.