Вороний остров

Ребекка несколько раз поднимала и опускала рубильник, но все впустую, ничего не включалось и не заводилось. Катастрофа! Без электричества она не сможет зажечь свет в магазине, оставить его на ночь для поисковой команды. Не сможет включить обогреватель, если даже его найдет. Получается, что чайник и микроволновка, взятые ею из общежития, бесполезны.

Ребекка посмотрела на себя, на свою грязную одежду, которую не снимала четвертый день подряд, и в очередной раз с тоской подумала о своих дочках. Что они сейчас делают? Кто о них заботится?

Она прыгнула в машину и быстро поехала в сторону леса, старясь отвлечься от мрачных мыслей. Весь день она ходила по тропам, сверяясь с картой из общежития, чтобы найти новые и еще не исследованные ею места. В какой-то момент она испугалась, что заблудилась, а потом и вправду заплутала в лесу, но затем каким-то чудом сориентировалась и нашла дорогу обратно к парковке. Она села в джип, в котором от ярко сиявшего на небе солнца было настоящее пекло. Ноги у Ребекки налились свинцом, страшно хотелось есть. Голос совсем пропал от того, что она все время звала Джонни.

Но никакого Джонни в лесу она так и не нашла.

* * *

Весь следующий день Ребекка провела на улице, наблюдая за морем.

От рассвета до заката она просидела, почти не двигаясь и не сводя взгляда с водной глади.

В ту ночь после того, как она поужинала содержимым одной из консервных банок, снова пошел мелкий дождь и вода опять потихоньку закапала с потолка. Тогда-то ей и показалось, что она слышит шум судового мотора. Ребекка вскочила на ноги, кинулась к окну и уставилась в темноту. Чем пристальнее она вглядывалась во мрак, тем больше убеждала себя, что две ночи назад действительно видела вспышки света в океане. Это и правда были судовые огни? Или у нее начались звуковые и слуховые галлюцинации и она видит и слышит то, чего нет на самом деле?

Ребекка постаралась проанализировать свои ощущения и пришла к неутешительному выводу о том, что никаких зрительных образов на море не возникает, а шум то усиливается, то исчезает в зависимости от силы ветра. Минут сорок спустя она сдалась, отошла от окна, легла на матрас и поняла, что больше всего ей сейчас хочется разрыдаться.

Но потом она вновь услышала тот самый звук.

Она вскочила на ноги, ринулась к двери, распахнула ее и побежала на задворки магазина, откуда хорошо был виден океан. Неужели это звук лодочного мотора? Ребекка принялась отчаянно размахивать фонариком, держа его высоко над головой.

Ничего. Никаких звуков, кроме мягкого шелеста волн, никакого проблеска на море.

Мысленно отругав себя за нелепое поведение, Ребекка вернулась в магазин, легла на матрас и забилась под груду одеял. Она попыталась заснуть, закрыла глаза и постаралась не прислушиваться к ритмичному шуму моря. И тут ей вновь послышался рокот судового двигателя.

Она выбежала наружу.

Ничего.

Так продолжалось всю ночь.

Ранее

Ребекка толчком пустила телефон по поверхности кухонного стола, пока он не оказался прямо под носом у Гарета, но на лице мужа не отразилось никаких эмоций.

Он безостановочно крутил в руках стакан с виски, и немного янтарной жидкости пролилось ему на пальцы.

– Ты не должна была его найти, – проговорил он едва слышно.

– Но ведь нашла. Кстати, откуда ты узнал, что телефон у меня?

– Кира мне сказала. Она подслушала, о чем вы говорили с Ноэллой, и спросила меня, есть ли у меня секретный телефон, о котором мамуля ничего не должна знать.

Ребекка горько улыбнулась. Она так волновалась, что девочки могут пострадать, если она объяснится с Гаретом, а в реальности именно Кира невольно сообщила Гарету о том, что он попался.

– Когда ты его нашла? – спросил он.

– Десять месяцев назад.

Он нахмурился:

– Почему ты о нем раньше не говорила?

– А сам-то как считаешь, Гарет?

«Из-за дочек. Из-за нашего брака. Из-за нашей совместной жизни», – мысленно произнесла Ребекка.

– Мне очень жаль, – пробормотал Гарет.

– Жаль? В чем же ты так страшно провинился?

Взглядом Гарет молил ее о том, чтобы не произносить причину вслух. Голова у Ребекки закружилась, ее бросило в жар, тоска стиснула грудь, и слезы рвались наружу.

«Только не плакать!» – велела она себе.

– Я не хотел делать тебе больно.

– Неужели? Как-то ты поздновато спохватился.

– Она ничего для меня не значила.

«Она» – Ребекку это короткое слово просто подкосило. Гарет замолчал, и она тоже молчала. Хочет ли Ребекка знать, кто такая «она»? Имеет ли это сейчас хоть какое-то значение?

– Я был так занят на работе. Все произошло как-то само собой…

Он сглотнул слюну и продолжил, не осмеливаясь взглянуть Ребекке в лицо:

– В общем, так вышло. И я все время думал, что надо бы этому положить конец, но не мог…

Ребекка заморгала: «Только не плакать! Он того не стоит. И вся эта пошлая интрижка того не стоит».

– Мы вместе работали над одним проектом, и вот… – его голос вновь прервался.

«Как же ты жалок, Гарет, – подумала она. – Жалок и предсказуем. Говоришь избитыми фразами. Убеждаешь меня, что собирался с ней расстаться.

А отважился признаться только сейчас, да и то потому, что я нашла этот злосчастный телефон».