Вороний остров

Прошло почти четыре недели с тех пор, как она последний раз заходила в чащу в поисках Джонни, и отказ от этих поисков воспринимался ею как предательство. Тем не менее внутренний голос нашептывал ей, что все бесполезно. Начался декабрь. Шел второй месяц пребывания Ребекки на острове. Тридцать четвертый день, если быть точным, и несмотря на все усилия, которые она приложила до этого, не было ни одного намека на то, что ее брат жив.

И печальный вывод из этого мог быть только один…

Той ночью на пляже Лима сказал Хайну, что все пошло не по плану. Тогда Ребекке показалось, что в этих словах для нее кроется надежда и что Джонни удалось сбежать. Теперь она понимала всю беспочвенность и наивность такого вывода. «Не по плану» означало, что у Лимы не было времени вернуться и похоронить тело Ребекки, и не относилось к тому, что случилось с ее братом.

С Джонни как раз все было по плану. Лима убил его, а тело спрятал.

Но пока Ребекка была не готова признаться в этом самой себе. Поэтому она вооружилась картой и начала вновь прочесывать лес, обращая внимание на обозначенные на ней туристские тропы. Впрочем, как оказалось, тропы эти заросли и больше не существовали.

Она так и не нашла никаких следов брата и решила продолжить поиски, но уже еды и вещей, которые могли ей пригодиться, в заброшенных или закрытых на зиму домах.

Ребекка подошла к вопросу очень методично: она разбила территорию острова на квадраты, отметила их на карте и принялась проверять их один за другим. Она подъезжала к заброшенным зданиям, выходила из машины, бродила в поисках еды, одежды и вещей, которые могла бы использовать, а если ничего такого не находила, то зачеркивала соответствующий квадрат на карте. В ходе таких странствий ей удалось найти несколько старых сигнальных ракет в пустом доме на северном побережье, и она забрала их с собой, хотя пока не придумала, как их применить. Сильно мешало то, что карте было более тридцати лет: большинство обозначенных на ней объектов – например, старая лесопилка, которую она нашла возле одного из домов, – были либо заброшены, либо полностью уничтожены.

В конце концов, она добралась до второго общежития.

Внешне оно было похоже на то, которое она уже «обчистила», но насчитывало только один этаж.

Было и еще одно отличие: обе двери, передняя и задняя, были заперты на ключ, а не на висячий замок. Окна были точно такими же, как и в первом общежитии, из толстого стекла с решетками, так что для того, чтобы попасть внутрь, лупить домкратом по висячему замку до тех пор, пока он не сломается, было явно недостаточно.

Ребекка обошла здание.

Ни одна из дверей не казалась особенно прочной: дерево деформировалось и слоилось из-за влаги, приносимой океаном. Ребекка была уверена, что сможет открыть их, если обзаведется чем-то вроде лома.

Она вернулась в джип, взяла карту и принялась разглядывать обведенный ею квадрат на северном побережье, примерно соответствующий той местности, где она сейчас находилась. Никакого общежития обозначено не было: должно быть, оно было построено уже после урагана «Глория». Вместо этого на карте просматривался синий контур другого здания, помеченного как «Музей». Оттуда шла стрелка в информационное поле в рамке на полях карты, где говорилось, что «в музее хранится впечатляющая коллекция артефактов из индейских поселений и лагерей первых переселенцев из Европы, включая монеты, ножи с костяными ручками и старинную одежду».

Музей исчез без следа, как и его коллекция.

Рядом с нарисованным ею на карте квадратом Ребекка поставила вопросительный знак в качестве напоминания, что сюда она обязательно должна вернуться.

Пока же тут ей ничего найти не удалось.

Тогда она еще не знала, что совсем скоро что-то произойдет.

30

Маяк находился на самой оконечности узкого мыса под названием Шхуна-Пойнт. Он прекратил работу задолго до того, как на остров обрушился ураган, но во времена процветания на маяк явно водили экскурсии: информация о времени и ценах на них была указана на карте. Судя по фото, когда-то маяк был выкрашен в чисто белый цвет такой яркости, что казался светящимся даже днем, но теперь местами краска на его стенах отслоилась, как старая змеиная кожа, и он больше напоминал почерневший от обморожения человеческий палец. Когда Ребекка приблизилась к нему, ей показалось, что ветер несет в ее сторону ощутимый запах гнили.

Она остановила «чероки» на парковке с потрескавшимся темным асфальтовым покрытием и попробовала оценить расстояние до маяка, глядя на него через полиэтиленовую пленку, которой было затянуто разбитое окно.

Вытащив на всякий случай фонарик из багажника, она двинулась по дощатому настилу, положенному по поверхности дюн. Солнце все еще светило из-за облаков, но скоро должны были опуститься ранние зимние сумерки. Ребекка застегнула молнию куртки и перешла на дорожку из красного кирпича, ведущую непосредственно к маяку. При каждом шаге кирпичи ощутимо двигались под ее кроссовками.

К ее удивлению, дверь на первом ярусе маяка была открыта.