Вороново крыло

— Гонорары моей супруги?! — с негодованием отвечал мистер Уокер этим джентльменам и их поверенным. — Неужели вы думаете, что я позволю миссис Уокер выступать на сцене? Неужели же вы думаете, что я такой дурак, чтобы выдавать обязательства об уплате долгов, когда через несколько месяцев я смогу выйти из тюрьмы, не уплатив ни шиллинга? Уверяю вас, джентльмены, вы принимаете Говарда Уокера за идиота. Мне нравится Флитская тюрьма, и я предпочитаю просидеть здесь еще десять лет, чем платить долги.

Иными словами, капитан вознамерился извлечь некоторую пользу из переговоров со своими кредиторами и с джентльменами, которые были заинтересованы в том, чтобы миссис Уокер выступала на сцене. И кто станет отрицать, что такая решимость была продиктована похвальной предусмотрительностью и чувством справедливости?

— Мой дорогой сэр, не считаете же вы, что половина гонорара миссис Уокер слишком большая плата за неимоверные труды и хлопоты, потраченные мною на ее обученье? — воскликнул сэр Джордж Трам (который, получив письмо Уокера, счел наиболее благоразумным лично посетить этого джентльмена). — Не забывайте, что я первый преподаватель музыки в Англии, что я пользуюсь огромным влиянием и могу добиться для нее приглашения во дворец или на любой концерт или музыкальный фестиваль в Англии; не забывайте, что каждой нотой, которую она способна взять, она обязана мне и что без меня она вообще никогда не сможет петь, как ее малыш — ходить без няньки.

— Допустим, что половина всего того, что вы наговорили, правда, сказал Уокер.

— Мой дорогой капитан Уокер, уж не сомневаетесь ли вы в моей честности! С чьей помощью добилась признания миссис Миллингтон, прославленная Миллингтон, капитал которой достиг теперь ста тысяч фунтов? Кто выпустил лучшего европейского тенора Попплтона? Спросите в музыкальном мире, спросите самых знаменитых певцов, и они скажут вам, что они обязаны своей известностью и своим состоянием сэру Джорджу Траму.

— О, я вполне это допускаю, — сдержанно проговорил капитан. — Вы, безусловно, хороший преподаватель, сэр Джордж, но я не намерен отдавать вам на три года миссис Уокер и, сидя в тюрьме, подписывать ее контракты. Пока я не выйду на свободу, миссис Уокер Петь не будет. Это решено; она не будет петь, даже если мне придется просидеть в тюрьме до самой вашей смерти.

— Боже правый! — вскричал сэр Джордж. — Уж не хотите ли вы, сэр, чтобы я оплатил ваши долги?

— Вы угадали, старина, — ответил капитан. — И сверх того, вы еще выложите кругленькую сумму мне лично. Это мой ультиматум. А теперь я пожелаю вам всего хорошего, так как меня ждут внизу на теннисном корте.

Этот краткий разговор чрезвычайно взволновал достойного сэра Джорджа, который отправился домой к своей супруге в ужасе от наглости капитана Уокера. Попытки мистера Слэнга оказались столь же бесплодны: Уокер сообщил ему, что он должен четыре тысячи фунтов, но что можно договориться с кредиторами и выкупить долговые обязательства по пять шиллингов за фунт. Он повторил, что не позволит своей жене подписывать какой бы то ни было ангажемент, пока его кредиторы не будут удовлетворены и пока сам он не получит достаточную сумму, с которой он снова сможет начать свою жизненную карьеру.

— Если вы сейчас отмените выступление моей жены, ваше имя попадет в газеты, вам это прекрасно известно; итак, решайте сами.

— Пусть она выступит сначала хоть один раз для пробы, — предложил мистер Слэнг.

— Стоит ей выступить хоть раз, как кредиторы потребуют с меня полной выплаты по всем векселям, — возразил капитан. — Я не позволю бедняжке трудиться ради того, чтобы наживались эти мерзавцы! — с чувством добавил узник. Слэнг покинул его, проникшись к Уокеру величайшим уважением, которого никогда не питал раньше. Он был поражен тем, с какой твердостью этот человек сумел восторжествовать над невзгодами, более того — сумел извлечь из них выгоду.

Миссис Уокер немедленно получила предписание заболеть тяжелейшей ангиной. Газеты, соблюдая интересы мистера Слэнга, в самых почтительных тонах оплакивали ее недуг; газеты же противоположного лагеря с нескрываемой злобой преувеличивали эту дипломатическую болезнь. „Новая певица, говорилось в одной из газет, — великое чудо, обещанное Слэнгом, хрипит, как ворона!“

„Доктор Терекс заявляет, — сообщалось в другой, — что ангина, неожиданно приковавшая к постели „Вороново крыло“, чье пение в филармонии перед ее появлением на сцене…Королевского театра вызвало столь бурные овации, навсегда лишила певицу голоса. По счастью, мы не нуждаемся ни в какой новой примадонне, пока это место занимает мисс Лигонье, что ежевечерне подтверждают тысячи зрителей“.

А в „Наблюдателе“ сообщалось.