Ворота с калиткой

— Йони, перед вами сидит человек, коснувшийся сегодня Б-га, еврейского Б-га! Случилось то, о чем я мечтал. И в детстве, и в армии. Я понимаю — то, что я расскажу, будет против меня. Вы можете заявить в полицию, подать на меня в суд… Я торопился домой, летел на бешеной скорости. Я, кстати, инспектор, говорил ли я вам? Старший инспектор Северного округа. А все совещания — в Иерусалиме, в главной конторе. Темно, дорога скользкая… А я за восемьдесят-девяносто. Даже на повороте, где Даник выскочил… И чудо случилось, явился мне лик Б-жий. А ведь именно это аргумент каждого скептика, испытателя: если мне Б-га покажут, если сам я его потрогаю да пощупаю…

Йони ушам не верил своим: до чего у них все сходилось! Именно этого он и хотел, именно этого добивался.

— Я никогда не сбивал людей, вы слышите, Йони? Случалось, налетал на коз, овец. Ночью, завидев фары, сами знаете, животные вдруг кидаются… Однажды столкнулся с мулом. Рослый, могучий мул. В нем весу было с полтонны. На скорости гораздо меньшей, чем сегодня с Даником. И он издох. Буквально на глазах. Весь передок у джипа всмятку: и крылья, и бампер… Йони, я говорю вам, вы — святой, другого нет объяснения! Или жена ваша — праведница. Или приставлен к Данику ангел. А может — заслуги предков? Вам приходилось слышать такое: заслуги предков, заслуги отцов?

Еще бы! Только сейчас он представил себе, какую работу отец проделал, какие силы задействовал.

Глядя на хлещущий дождь в окне, вскипавшие лужи, Йони увидел заплеванный пол в Кировском райсуде, рядом с Алайским базаром, — весь в окурках, зашарканный пол. Отца за перилами между милиционерами, судью на высоком стуле под гербом Узбекской Советской Социалистической Республики, а по бокам от судьи — народных заседателей, мужчину и женщину, наряженных, как на свадьбу.

Тяжкие статьи обвинения зачитывал прокурор. Их было много. За самую легкую — длительный полагался срок. Эксплуатация чужого труда, спекуляция, изготовление фальшивых печатей, хранение и скупка сырья «в особо крупных размерах»… Он плохо запомнил бесконечную череду свидетелей: перепуганных базарных торговок, сапожников-инвалидов, узбеков из дальних и ближних аулов — кожевенников. Все они от отца кормились. Зато запомнил внезапную вспышку необъяснимого чуда — приговор суда: денежный штраф и год условно. И кинулись все обниматься.

Вечером, в тот же день, за грандиозным пиршеством Йони пытал отца:

«Да неужели ты в это веришь? Какую папку он мог принести, какие бумаги?»

«Сынок, он горы перепахал. Когда-нибудь ты это узнаешь».

— Йони, вам это больно будет услышать, я понимаю. Я тоже отец: это ваш сын, ваша плоть и кость. Но вы обязаны это знать, для этого, собственно, я вас и ждал. Случилась масса странных вещей, необъяснимых! Удар был убойный. Я думал, джип развалится. Увидел ребенка над головой, он кувыркался в воздухе. Первая мысль: бежать! Шоссе пустынно, кругом ни души, никто не видел аварии — темень кромешная. Как будто бес за рулем, а не Семка Каши, инспектор. И тут я впервые взмолился. Не Будде, не Магомету и не Иисусу Христу, а Б-гу нашему — Авраама, Ицхака, Яакова… Вы помните, Йони, это место в Торе, в самом конце «Хайей Сара»? Как после смерти праматери нашей Авраам еще раз женился — на Ктуре, и та родила ему сыновей. И отдал Авраам все, что у него, — Ицхаку, а сынам Ктуры дал подарки и отослал на восток, в землю Кедем. И знаете, Йони, как толковали это в Непале? Истинные знания Авраам передал Ицхаку, ими владеют евреи. Сыновьям же Ктуры достались «подарки». И с ними ушли они на восток — в Тибет, Индию, на Памир, где основали свои религии. То, что зовется сегодня восточной мудростью.

«Не так все просто в этой истории, — думал Йони, радуясь тому, как легко читается „карта“. — Ко мне его пристегнули — заблудшую Семкину душу. Теперь понятно, почему он здесь… Да, но где же отец, когда отец появится? Если Семка не видел отца…»

— Короче, взял я к обочине, затормозил. Вылез из джипа и пошел назад. Искать на асфальте кровавый мешок костей. Все, что могло от ребенка остаться. И тут он кричит мне с газона, из-за кустов: «Маньяк!.. Дебил!..» — отборные эти словечки, что модны у них сейчас.

Йони увидел в окно жену, Даника на костылях. Ветер рвал их одежду, они заслонялись от хлестких плетей дождя, беспомощно оглядываясь по сторонам.

Йони вскочил, замахал им руками. Семка тоже поднялся.

— Вы уезжаете, Йони? Взгляните хотя бы на джип — ни вмятины, ни царапины. Вы просто обязаны это увидеть. Как будто руки кто подложил.

— Я знаю, я верю! — отвечал Йони, торопливо убирая на поднос чашечки, блюдо с обломками вафель, комочки салфеток. — Это действительно руки! А вы ведь не курите, Семка, я верно вычислил?

— Что же вы раньше не спросили? Конечно, курю! — остановился и вытащил сигареты. — Я ведь еще не пришел в себя. Весь в тумане…

— Спасибо, не стоит, в машине я не курю.