Воротиться нельзя влюбиться! (СИ)

Я завороженно уставилась на то, что предполагалось считать лицом. Вместо бровей — несколько тонких сухих веточек, вместо рта — прогал, на голове то ли шапка из мха, то ли мох вместо волос, по бокам ещё и пакля свисает. Вместо носа — острый обломок сучка, вместо одежды — береста, но пугает не это. Пугают глаза. Два провала, в которых кружится серый хоровод. Снежинки? Подхваченные ветром белые лепестки цветущих деревьев? Семена одуванчиков, влекомые по кругу? Осенняя карусель опавших листьев?

Глаза гипнотизируют. Лишают воли. Зовут за собой в самую непроглядную чащу.

Существо не издало ни звука, просто смотрело на меня, а я от страха растерялась. Что в такой ситуации полагается делать? Бежать или в обморок падать? В обморок падать жёстко, а бежать — некуда.

И главное — до нужника с утра не успела дойти, поэтому организм ещё предложил вариант описаться со страху. Я предложение отвергла и сделала очень злое лицо, что всегда куда проще даётся человеку с утренним балластом.

— Утро третьего дня, Яга, — проскрипело чудище.

— И тебе утра третьего дня! — с перепугу перешла я на «ты», но монстра это не смутило.

— Так я зайду? Или брезгуешь приглашать?

Я не просто брезговала, я от страха даже побрызгивала немного, но показать это чудищу отчего-то боялась ещё сильнее, чем самого чудища. Пока тлела надежда, что оно примет меня за свою и не тронет. Но если вдруг поймёт, что я не Яга… На этом жизнь моя и закончится. Уведёт меня оно с собой туда, где никто не найдёт.

Недрогнувшей рукой указала ему на единственное сидячее место в избе.

Чудовище проковыляло внутрь и село на табурет. Из-под воротника берестяной рубахи росли грибы, но, как говорится, у каждого свои недостатки. Визитёр положил ладони с узловатыми пальцами на стол и посмотрел на меня немигающим завораживающим взглядом.

Кружение частиц в его глазах снова околдовало, и я забыла, что хотела сделать или сказать.

— Ты взялась болотниц извести. Но не извела. Нехорошо… — проговорило чудовище странным корёжащим голосом.

Захотелось обхватить себя руками и спрятаться на печке, но куда там. От страха я застыла, и только одна мысль билась в черепной коробке: не дать визитёру понять, что я боюсь. Интуиция на все лады орала, что новый гость куда опаснее вчерашнего свистуна.

— Думаешь, легко извести болотниц? — я изо всех сил старалась, чтобы голос не дрожал, поэтому вышло сухо и по-деловому.

— Нелегко, — признал визитёр. — Но ты взялась.

— Взялась. И придумала мощное проклятие. Очень хорошее и качественное, но медленно действующее.

— Проклятие? — заинтересованно проскрипело в ответ. — Это хорошо. Это мне по нраву.

— Дело только в том, что действует оно далеко не сразу. Медленно действует, зато наверняка.

Жаль, второй табуретки не было. Мне бы сесть, а то, кажется, ноги подо мной сейчас подкосятся.

— Болотницы распоясались, — проскрежетало в ответ. — Путников лесных кружат. В трясину заманивают. Моих путников! Которые мне принадлежат!

— Вы из-за этого поссорились? Людей не поделили? — сипловато спросила я.

— Кто в лесу заплутал, тот к лешему попал, — ответило чудовище. — А болотницы разгулялись. Испокон веков в лесу леший главный! А зыбочниц — извести!

От этих слов словно ветром избушку мгновенно выстудило. По спине поползли противные трусливые мурашки, а волосы на руках и загривке встали дыбом.

— Непросто оно… Разом и всех… — пробормотала я.

— Али денег хочешь больше? — угрожающе скрипнул визитёр.

— Нет. Не денег. Новый краесрок. Что мне, сверху на это проклятие сесть, чтобы оно быстрее исполнилось? — возмутилась я. — Хорошей работе хороший срок. Проклятие подействует месяца через три, не раньше.

— Ты мне обещала за три дня их вывести, пиявок мерзких! — голос лешего из скрипучего вдруг стал неприятно гудящим, пробирающим до самого позвоночника.

— Я обещала за три дня придумать, как их извести! — возразила я, понятия не имея, что там ему врала Яга. — И я придумала! Теперь жди, когда проклятие подействует. А подействует оно не сразу, зато на всех.

Больше мне сказать было нечего. Болотниц не жалко. Явно нечисть какая-то зловредная. Будь у меня возможность их сейчас извести, чтобы они больше людей в трясину не заманивали — сделала бы, даже если бы меня лично это никак не касалось.

— Знамо, они за три месяца пуще прежнего распояшутся, — проскрежетало чудовище.

— Могу только предложить вернуть деньги. И сам с ними разбирайся тогда! — пошла я ва-банк.

Если б леший мог с проблемой справиться сам, к Яге бы не пришёл. От страха разум работал чётко и быстро.

Пугающий гость засомневался. Обернулся в сторону, протянул руку, да и поманил к себе мышек. Они, маленькие, смиренно подбежали и принялись тереться о скрюченные одеревеневшие пальцы. Монстр нежно их погладил, отчего шёрстка засияла серебром, а потом уцепил одну из мышек за хвост и поднял вверх. Та жалобно запищала, и я даже не сразу сообразила, что леший хочет сделать. А когда дошло, мышка уже висела прямо над бездонной впадиной рта, откуда пахнуло трухлявым пнём и затхлостью.