Воровки

– Хорошая самогонка. Молодцы, хорошо делают. Я уже сто лет так не расслаблялся. Ты даже не представляешь, что я чувствую после четырех лет тюрьмы. Сижу на свободе, ем вдоволь, пью. Рядом красивая девка. Что еще надо?!

– Сильно не радуйся. Все равно милиция тебя найдет и посадит на место. Еще пару статей на тебя повесят. Побег и похищение человека.

– Это кого ж я похитил?

– Меня, конечно, кого же еще!

– Насколько я помню, ты меня сама сюда привезла.

– Насколько я помню, когда я тебя сюда везла, то в мою спину был наставлен пистолет. И про руку мою не забудь. Про нее вообще отдельная статья будет.

– Ладно, заткнись ты со своими статьями, и так тошно. Дай воле нарадоваться.

– Радуйся на здоровье. Только как бы я была тебе благодарна, если бы ты радовался без меня.

– Без тебя не получится.

Я почувствовала легкое головокружение. Выпитая самогонка дала о себе знать. Тело стало почти невесомым. Нервное напряжение ушло, настроение поднялось, мне даже показалось, что все не так уж и плохо. Я решила еще выпить, но, сделав глоток, вновь закашлялась. Из глаз хлынули слезы. Зек засмеялся и постучал меня по спине.

– Ну, ты даешь! Совсем пить не умеешь!

– Пить я умею, только не самогонку.

– Что же ты пьешь?

– Обожаю французское вино, только красное. Желательно, чтобы оно было большой выдержки и довольно терпкое. Вина годовалой выдержки меня не прельщают. Из крепких напитков пью текилу – мексиканскую водку. Спиртное – это как одежда. Его тоже выбирать надо.

– Ты тут из себя крутую не строй. Не в ресторане. Самогонка, между прочим, отличная.

– Я никого из себя не строю. Ты спросил, я ответила. Вот и пей свою самогонку, а я больше не хочу.

– Скажи честно, тебя торкнуло?

– Это как?

– Ну, в голову дало?

– Дало, – призналась я. – Голова кружится, и перед глазами плывет.

– Классная штука.

– А ты зачем так хлещешь?! Напьешься, что я с тобой делать буду?!

– Мне, чтобы напиться, знаешь, сколько ведер надо выпить! А что нам с тобой делать, мы придумаем. Я всегда найду тебе применение, можешь не сомневаться.

Я слегка протрезвела и вздрогнула от испуга.

– Послушай, а ты вообще сколько собираешься держать меня в качестве ширмы? Что мы будем делать завтра, послезавтра? Не будем же мы торчать в этой брошенной деревне, попивая самогон?

– Ты тут мне лишних вопросов не задавай. Не суй свой нос в мои дела. Я поступлю так, как сочту нужным. Мне необходимо отдохнуть и набраться сил.

– Я бы не совала свой нос, если бы это не касалось меня. Я предложила тебе машину, только бы ты меня отпустил. Я ранена, мне необходимо лечение.

– Хватит заливать! Я обработал тебе рану, этого достаточно.

Я почувствовала, как дико закружилась голова. Интересно, сколько градусов в этой самогонке? Может, мне все-таки искупаться в речке? Я пьяна, а вода должна подействовать отрезвляюще.

– Ты ешь, я искупаюсь, – сказала я зеку и сморщилась, увидев, как он выпивает очередной стакан самогонки.

– Искупнись, – усмехнулся он, запихнув в рот целое яйцо.

Открыв багажник, я достала купальник, зашла в дом и переоделась. Направляясь к реке, я почувствовала, как зек сверлит меня взглядом.

– А ты неплохо сложена, – крикнул он мне вслед.

Я ничего не ответила и быстро зашла в воду. Мне стало легче, мысли перестали скакать и путаться. О побеге не могло быть и речи, потому что бежать некуда – кругом лес.

Выбравшись на берег, я достала из багажника полотенце и закуталась, для того чтобы зек поменьше глазел на мой купальник. Сев на покрывало, я увидела пустую бутыль из-под самогонки и покачала головой. Зек не обратил на меня внимания и принялся за вторую бутыль.

– Будешь еще самогонку?

– Нет.

– А картошку?

– Я наелась. Ничего не хочу.

– Тогда я доедаю.

– Доедай. Там что, в тюрьме, не кормят, что ли?

– Кормят, но плохо. Там можно выжить, если только дачки носят постоянно. Мне дачки часто носили. Просто в камере голодников много. У них ни сигарет, ни дачек. Они смотрят и слюни пускают. Приходилось делиться. По домашней пище соскучился.

– Так езжай домой. Там накормят.

– Домой нельзя. Да там меня никто и не ждет.

– Тебе еще сколько осталось сидеть?

– Два года.

– Что, тяжело было досидеть?

– Ты посиди, узнай, как сидится.

– Нет, я тюрьмы больше всего на свете боюсь.

– Не так страшен черт, как его малюют.

– Что ж тогда сбежал?

– Просто я слишком ценю свою жизнь, чтобы проводить ее в неволе. Жизнь, падла, и так короткая, а зона и тюрьма сокращают ее еще больше. А ты что в полотенце закуталась? Замерзла, что ли?

– Замерзла, – соврала я.

– Что ты мне мозги пудришь, на улице жара стоит, тридцать градусов. Боишься, что я на тебя залезу, так и скажи!

– Конечно, боюсь. Мне меньше всего хочется быть изнасилованной каким-нибудь зеком.

– Больно надо тебя насиловать, – усмехнулся зек. – Ты мне сама дашь.

– Что?! – Я моментально покраснела и была готова провалиться сквозь землю.

– Что слышала! А не дашь, я тебе твою бошку прострелю!