Воровской орден

Ж. обратился. Вместо того чтобы устроить засаду, начальник наложил резолюцию «разобраться» и адресовал ее тому подчиненному, который мог приступить к выполнению задания только сутки спустя!

29 сентября, между 14 и 15 часами, на том же месте был избит, ограблен и изнасилован 16-летний П. В тяжелом состоянии он попал в больницу. Сообщение о совершенном против П. преступлении направили в Свердловский РОВД. Но и после этого никаких мер принято не было!

— Трое работников отделения уволены, а его начальник Ефимов предупрежден о неполном служебном соответствии. Это наказание, предшествующее увольнению из органов, — сказали мне в политотделе УВД Белгородского облисполкома. Сказали таким тоном, будто виновные понесли справедливое и достаточно строгое наказание.

«Наше место». Так преступники называли небольшую поляну, куда они приводили со станции свои жертвы.

«Наше место». Так Наумов и Пронский называли подвал, в котором ночевали, где изнасиловали девочку. Это второе «их место» буквально в двух шагах от опорного пункта охраны общественного порядка. Жильцы неоднократно заявляли в Свердловский РОВД и в опорный пункт. Но на эти сигналы никто не отреагировал.

Поразительное дело! Преступники объявляют «своими» целые участки города, уверенные в том, что ни одна общественная сила не в состоянии оспорить это присвоение.

— Двести пятьдесят факторов влияют на рост преступности, — просвещали меня в политотделе Белгородского УВД.

И это подсчитали. Только неизвестно, на какое место поставили самые постоянные факторы: ротозейство, равнодушие, нерасторопность, сделки с преступниками, подобно той, которую совершил Сурженко.

Наумова и Пронского тщательно обследовали психиатры. Из анемнеза Пронского: «Наследственность не отягощенная. Роды были стремительные, закричал сразу. Грудь взял активно. Рос и развивался соответственно возрасту». Спиртные напитки употребляет с 13 лет. Перенес черепно-мозговую травму. Однако интеллект достаточный. В момент совершения преступления-убийства «сильно пьяным себя не чувствовал».

Из школьной характеристики: «Мучил животных, устраивал жестокие истязания детей младше себя. Неоднократно уличен в воровстве. Дружил только со старшими. Отбирал деньги у младших. В 4-м классе поставлен на учет в инспекции по делам несовершеннолетних».

Судья просил подсудимых дать показания в таком речевом темпе, чтобы секретарь успевала записывать слово в слово. «Я сбил Лунина с ног, — медленно диктовал Пронский, — сел ему на грудь, отвел подбородок вверх и нанес несколько ударов кулаком в область кадыка. Женя затих…»

Из школьной характеристики Наумова. «С 1-го по 4-й класс имел хорошие знания при примерном поведении. Увлекался чтением художественной литературы. Был горнистом отряда».

Из характеристики, выданной в СПТУ-120: «Вежлив, тактичен. Среди учащихся пользуется авторитетом. На производственной практике (как раз перед совершением пелой серии тяжких преступлений. — В. Е.) работал образцово».

Из характеристики, выданной комитетом комсомола СПТУ: «Как комсорг группы, регулярно проводил комсомольские собрания, своевременно собирал взносы, пользовался авторитетом».

— У потерпевшего пошла изо рта кровь, — еще медленнее, чем Пронский, диктовал секретарю Наумов. — С тем, чтобы он прополоскал рот, я с Пронским заставил его открыть рот, куда мы оправились. Парень мочу не глотал, сплевывал…

На суде Пронский дергался, кривил рот, судорожно сцеплял руки. У Наумова не дрогнул ни один мускул. Он только изредка делал глубокие выдохи. Отдувался.

В самые невыносимые моменты судебного разбирательства, я бросал взгляды на отца Пронского, на мать Наумова. Ни тени муки. Ни слезинки. Ни одного тяжелого вздоха. Никакой реакции, которая выдавала бы внутренние переживания. Говорят, однажды мать Наумова обронила, глядя на сына: «Чудовище!» Может быть. Но я своими ушами слышал, как отец Пронского бросал гневные реплики в адрес родителей убитых мальчиков.

Итак, один учился плохо, другой хорошо. Один вел себя безобразно, другой — примерно. Один пользовался авторитетом у сверстников, другой был постоянно озабочен тем, как он выглядит в глазах окружающих. Один активно участвовал в общественной жизни, другой был «активистом» в уличной среде. И тем не менее, эти, казалось бы, полные антиподы орудовали с одинаковым цинизмом и жестокостью, понимая друг друга с одного слова. Значит, было у них что-то общее. Общими были, как минимум, четыре свойства: цинизм, злобность, сексуальная распущенность, стремление наводить страх.

— Как ты считаешь, — спрашивал я Пронского, — легко запугать человека?

— Да, — отвечал он. — Особенно силой.

— Кого проще? Сверстника? Взрослого?

— Любого. Люди одинаковы. У всех есть чувство страха.

— Тебя можно было бы запугать?

— А почему нет? Мы хотели так себя поставить, чтобы о нас ходила слава. Чтобы нас боялись.

— Вы занимались тем, что ходили и «трясли» сверстников. Насколько это распространено? — спросил я Наумова.

— Это в порядке вещей. Что-то вроде «дедовщины» в армии.