Ворожея

«Ничего, потерпи. Травки очистят твой разум, разбавят страшные воспоминания — и ты станешь прежним. Ну, почти», — подумала Милава и, убедившись, что никто ее не видит, коснулась двери костяшками пальцев.

— Я же сказал, что подсобить не смогу, — донеслось из избы.

Милава не отозвалась. Снова постучала.

— Я что, неясно сказал? — зло спросил Цвет и все-таки распахнул дверь, затем отпрянул.

Ворожея, приложив палец к губам, потеснила бледного, точно извалявшегося в муке, молодца. Притворила дверь.

— Чего тебе надобно? — проблеял Цвет, затравленно озираясь.

— Я помочь хочу, — спокойно пояснила Милава и прошла в избу.

Сын кузнеца поплелся следом.

— Вижу, совсем тебе худо сделалось после той ночи, — ворожея опустила мешок на лавку, развязала тесьму и принялась искать подходящие травки. Краем глаза она приметила, как расслабился Цвет, как невидящим взглядом зашарил по хате. — Есть у меня снадобье, оно поможет тебе к жизни возвратиться.

Цвет молчал, закусив губу, но прочь гостью не гнал. Милава прытко растолкла сухоцвет в небольшой деревянной ступке, высыпала в мисочку:

— Это проглотить надобно. И ничего не есть и не пить до самого утра. Сможешь?

Он перенял мисочку и долго вглядывался в нее. Затем все ж черпнул серо-зеленый порошок пальцами и отправил в рот, запоздало отвечая на вопрос кивком. Жевал не спеша, но не кривился, будто не замечал редкой горечи снадобья. Постепенно его очи заполнялись осмысленностью, а взгляд теплел.

— Ну вот и добре, — улыбнулась ворожея. — А завтра тебе совсем полегчает.

— Спасибо, — прохрипел Цвет и вдруг заплакал, горько, беззвучно. Милава про себя только порадовалась: то добрый знак — страшные воспоминания, что грызли его нутро, наружу полезли. Сын кузнеца утер грязным рукавом лицо, но слезы текли и текли.

— Скажи мне, а не ведаешь ли ты, где может быть твой батька? — спросила ворожея, когда на порозовевших щеках не осталось и влажного следа.

— Я его с вечера не видел. Сам тревожусь — не случилось ли чего. — Помолчав, Цвет добавил: — Вижу, врут люди — добрая ты девица.

Милава улыбнулась:

— Только об том, что я к тебе ходила, лучше никому не сказывай. Не то беду на себя накличешь.

Цвет не ответил, лишь помрачнел.

Ворожея стянула тесьму, закинула мешок за плечи и направилась к выходу.

— Куда ж ты теперича? — взволновался сын кузнеца.

— Батьку твоего сыскать надобно, — нахмурилась Милава.

— Может, лучше тут его обождать? И тебе безопасней, и мне… спокойней, — Цвет отвел очи, густо покраснев, словно повинился в трусости и устыдился ее.

— Нет. Пойду я, — Милава ободряюще улыбнулась и протянула руку, чтобы открыть дверь.

— Погодь, — молодец кинулся вперед гостьи. — Я с тобой пойду!

— Нет, ты его лучше тут жди. А то он вернется, тебя не сыщет — волноваться станет.

— Давай я хотя бы погляжу, чтоб никто подле хаты не крутился.

Милава кивнула и отошла в сторону. Сын кузнеца вышел на двор.

— Никого нет, можешь идти.

Ворожея миновала Цвета, пересекла Ласкавну и нырнула в лес. Теперича ей во что бы то ни стало требовалось найти кузнеца. Вот только где? Она решила пойти к капищам. Авось снова отыщет его где-нибудь там? Милава шла, прислушиваясь к каждому шороху, приглядываясь к каждому движению. Впусте. Может, поворожить? Но какой смысл, ежели она не ведает здешних мест так добре, чтобы по малейшему деревцу угадать, где именно прячется кузнец.

Вдруг за спиной что-то хрустнуло. Милава обернулась. Чей-то силуэт мелькнул меж раскидистыми елями. Она пригнулась и неслышно направилась к источнику шума.

Хруст стал смачнее. Милава подобралась ближе, отвела в сторону пушистую лапу и от болезненного удара в лоб упала навзничь.

— Ой! — воскликнул кто-то.

Перед очами все поплыло. Слезы против воли хлынули из глаз.

— Чего рвался-то? — пожурил Вит, подхватил ворожею под мышки и поставил на ноги.

— Ты как, Милава? — участливо спросил Череда.

Она раскрыла веки. Алесь сидел подле и тер ушибленную голову — да, что-то ему и вправду не везет. Точно сглаз чей-то. Надобно пошептать да отвадить. Не то пропадет иль так и будет биться, покуда совсем дурачком не сделается.

— Прости, Милава, не хотел я, — сын старосты подошел ближе к ворожее и обеспокоенно оглядел ее лоб.

— Да ладно. Чай, жива, — улыбнулась она.

— А мы ведь с батькой только из плена.

— Из плена? — насторожилась Милава.

— Ага, — улыбнулся Алесь. Вит фыркнул. — Благодаря Усладе оценили все прелести темницы. Хвала богам, остались на селе разумные люди… — сын старосты указал подбородком на мельника — тот засиял, точно яхонт на солнышке, — а то и сгнили б там, покуда тебя вся деревня по лесам ищет.

— Вот как, — невесело усмехнулась Милава. — Ну а Восту да Кукобу захоронили?

— Восту схоронили, — вздохнул Вит. — А Кукобу… Близнецы пошли люд собирать, чтоб всем селом схоронить.

Ворожея кивнула.

— Оставаться тут опасно. Люд в округе рыщет. Покуда тебя не изловит, не успокоится. Меня больше не слушает, — с сожалением сказал Череда.

— А может, нам рассказать всем, что ты ушла отсюда? — предложил Вит. — Авось тогда они угомонятся?

— И то верно, — поддержал Алесь.