Восемь бусин на тонкой ниточке

– Так у вас есть план… – протянула она. – Раз уж я все равно знаю слишком много, может быть, вы мне расскажете, в чем он заключается?

Еще один быстрый обмен взглядами – и Матвей покачал головой:

– Пока не расскажем.

Маша не стала обижаться или настаивать. Видно было, что Олейников с Марфой хотят остаться вдвоем и поговорить. Поэтому она поднялась, чувствуя, что должна что-то сказать. Но фразы в голову лезли, как назло, самые дурацкие. Например, «благодарю за доверие» или «так и быть, я больше на вас не в обиде».

И уж совсем ужасное: «сочту за честь быть принятой в вашу команду».

Помявшись, Маша пробормотала что-то невнятное и поднялась.

– Ты уж только не проболтайся, – попросила Марфа. – Иначе вся наша затея впустую.

– Не проболтается, – внезапно с уверенностью сказал Матвей, глядя на Машу.

И это несколько примирило Успенскую с тем, что они не стали посвящать ее в свои планы.

Обдумывая услышанное, она поднялась наверх и вздрогнула, когда из-за угла на нее бесшумно выпрыгнул довольный Глюк.

«Если так пойдет дальше, я буду шарахаться от собственной тени».

Но, зайдя в комнату, Маша закрыла задвижку на двери до упора.

«Убийца – один из нас». Она легла на постель и закрыла глаза, представляя лица Евы, Бориса, Иннокентия… Кто из них? «Если бы пришлось делать ставки, я бы поставила на Бориса. Тем более, у них с Марком, кажется, был конкурирующий бизнес».

Вспомнив об этом, Маша вскочила, сгорая от желания немедленно спуститься в библиотеку и выложить свои соображения Матвею и Марфе Степановне. Но вдруг раздался звонок.

– Как ты, любимая? – нежно промурлыкал баритон в трубке. – Я соскучился. Можно к тебе приехать?

Маша так и села с телефоном в руках. Господи, только этого не хватало… Иван! И, кажется, вновь настроен романтично.

Вообще-то Иван Воронцов презирал все возвышенное. Самые романтические праздники вызывали у него каскад желчных шуток и презрительных высказываний. Особенно злило его Восьмое Марта. Мужчин, покорно следовавших традициям и покупавших цветы любимым девушкам, Воронцов называл дебилами.

В День Всех Влюбленных Маша даже опасалась, что Ваня нагрубит ей или сделает что-нибудь неприятное – лишь бы не быть, как все. Но Воронцов всего лишь демонстративно купил ей на улице сосиску в тесте, и Маша облегченно выдохнула. Сосиску в тесте можно было переварить.

Как ни грустно было признавать, но эту нелюбовь к романтике Воронцову привила она сама.

В начале их отношений Иван решил устроить для Маши незабываемый вечер. Условное название – «Шоколад и Роза». Нежной Розой должна была выступить Маша, а роль горячего черного Шоколада Воронцов предназначил себе.

Когда вечером Маша вошла в квартиру, уровень романтизма на один квадратный метр площади зашкаливал. На полу в стеклянных подставках стояли свечи, их мечущиеся огоньки отражались в стекле. Иван, очень привлекательный в белой рубашке, обнял уставшую после концерта Машу и шепнул ей на ухо:

– Иди по цветочному следу!

Успенская взглянула вниз и увидела, что пол усыпан лепестками роз. «Цветочный след» вел в ванную комнату.

Лепестки, свечи, дразнящий запах шоколада, доносящийся из кухни… Все это было очень красиво. Правда, Маша мечтала, придя с работы, забраться в любимую безразмерную пижаму и съесть на кухне кусок хорошо прожаренного мяса, заедая его сочной помидориной… Даже не съесть, а слопать: жадно, урча, роняя помидорные капли на край тарелки и подбирая их кусочком хлеба. Но она отогнала эти неуместные мысли. Какое мясо, какие помидоры, когда ее ждет волшебный вечер?

Маша сбросила туфли и прошла в ванную, где тоже колебались огоньки свечей. Ванна была наполнена водой, в которой плавали розовые, белые, красные лодочки лепестков.

– Ты устала, – нежно сказал Иван, любовавшийся делом своих рук. – Прими ванну, а потом… Потом увидишь.

Он раздел ее. Машу не оставляло ощущение, что фотосессия с кадрами этого вечера прекрасно смотрелась бы в каком-нибудь женском журнале. Все происходящее было чуть-чуть ненатуральным… Но она твердо решила наслаждаться действом. В конце концов, не для каждой женщины ее возлюбленный готовит ванну с лепестками роз и варит горячий шоколад.

С этими мыслями Маша погрузилась в воду. К ее сожалению, вода успела остыть, и ей тут же стало холодно. Воронцов, улыбаясь, спросил:

– Как тебе?

Маша из-под лепестков пробулькала что-то невнятное, что можно было расценить как пылкое выражение восторга. Иван удовлетворенно кивнул, бросил: «Я скоро!» – и исчез в направлении кухни.

Маша торопливо добавила горячей воды и почувствовала себя лучше. Некоторое время она лежала, размышляя о том, что ванна с розами ничуть не хуже любимой пижамы… Но потом запах шоколада стал совсем нестерпимым, и Успенская решила, что с купанием можно заканчивать.