Восемь дней Мюлера

- А вот и нет! - возразила Лайма. - От плавания "Джунфлавера" до революции прошло лет десять или даже одиннадцать.

- А это вторая вещь, которая меня беспокоит, - сказал Мюллер. - Каждые пять лет в моей жизни случается какое-то потрясение, я молюсь Птаагу, и тогда в моей жизни происходит чудо и все это сопровождается каким-нибудь потрясением в империи. И всегда одно привязано к другому. Накануне последнего набега степняков я был в Роксфорде.

- Ух ты! - воскликнула Лайма. - Как тебе повезло! Погоди... Ты же совсем маленький тогда был...

- Пять лет, - кивнул Мюллер. - Тогда я помолился Птаагу в первый раз.

- Чтобы он спас тебя от набега? - спросила Лайма.

- Не совсем, - покачал головой Мюллер. - Все было сложнее, но получилось именно так, как ты говоришь. Он действительно спас меня, но иногда мне кажется, что набег степняков тоже устроил он. Чтобы прикрыть мое бегство из Роксфорда.

- Как прикрыть? - не поняла Лайма. - От чего?

- Не бери в голову, - махнул рукой Мюллер. - Долго объяснять, да и не нужно. Наверное, ты права, у меня бред, мания величия. Каждому хочется верить в свою исключительность и все такое прочее... Но ты была мертва! Твой мозг заспиртован в банке! Это чудо, его нельзя игнорировать! И раз оно совершилось по моей мольбе, значит, я избран Птаагом! Для чего?

Лайма ничего не ответила на этот вопрос, только вздохнула.

- Вот именно, - кивнул Мюллер. - Если я избран для чего-то другого, зачем Птааг наслал на Палеополис растаманскую ересь с пророчеством про Омена? Если верить твоим бывшим подругам, миру осталось стоять пять лет. Следующее чудо станет последним.

- А что потом? - тихо спросила Лайма.

- Ничего, - пожал плечами Мюллер. - Времени не будет, и ничего другого тоже не булет. Конец света.

Лайма протянула руку, тронула чашку с чаем, вздрогнула, некоторое время неподвижно сидела, затем спросила:

- А зачем нужна я? Только чтобы донести пророчество до тебя?

- Думаю, не только, - сказал Мюллер. - Тот самый длинный период в одиннадцать лет, знаешь, какое чудо было посреди него?

- Какое? - спросила Лайма.

- Шу, - ответил Мюллер. - Помнишь этого урода? Мы его однажды обкидали навозом, из-за забора, Руби сидела снаружи, корректировала прицел... Помнишь?

- Не уверена, - сказала Лайма. - Что-то такое припоминаю, но очень смутно... А это разве не сон был?

- А сейчас разве не сон? - ответил ей Мюллер.

Лайма протянула руку, коснулась чашки, вздрогнула.

- Если это сон, то пора проснуться, - сказала Лайма. - Я так устала...

- Не теперь, - мягко сказал Мюллер. - По пророчеству все случится через пять лет. Я тоже устал, но придется потерпеть.

- Дети, - сказала Лайма. - Анжи будет четырнадцать, Жану одиннадцать. Что с ними станет?

- Думаю, ничего, - сказал Мюллер. - Конец света, все прекратится, ни с кем ничего не станет. Но я могу ошибаться. Может, я сошел с ума и все чудеса, что я вижу - просто бред?

- И я тоже бред? - спросила Лайма.

- Нет, - сказал Мюллер и притянул Лайму к себе, она положила голову ему на плечо и вздохнула. - Ты моя единственная любовь, ты не бред.

- Да ну, так уж и единственная! - деланно возразила Лайма.

- Так и есть, - серьезно сказал Мюллер. - Я никого не любил, кроме тебя. Так уж вышло. Я никогда не собирался хранить верность, не ставил себе цель стать хорошим семьянином, оно само получилось. Не знаю почему.

- Птааг покровитель семьи среди прочего, - заметила Лайма.

- Да, точно, - кивнул Мюллер. - Может, Птааг потому покровитель семьи, что мне не хочется тебе изменять? А если бы я тебя не любил, Птааг оказался бы покровителем блядства?

- У тебя мания величия, - сказала Лайма. - И вообще, ты меня утомил. Давай лучше выпьем. Ой...

- Пойдем в спальню, - предложил Мюллер. - Натуральные наркотики - самые лучшие.

- Гм, - сказала Лайма. - А ты думаешь...

Мюллер не стал дожидаться, когда она сформулирует вопрос.

- Думаю, - кивнул Мюллер. - Не забывай, сегодня день чудес. Седьмой день чудес в моей жизни. Даст бог, не последний.

- И не предпоследний, - добавила Лайма.

- Даст бог, не предпоследний, - согласился Мюллер.

Но про себя подумал, что это очень сомнительно.

 

 ДЕНЬ ВОСЬМОЙ. ПОСЛЕДНЕЕ ЧУДО

 1

В каждом имперском городе есть городская управа. В каждом городе она называется по-своему: где-то ратуша, где-то дума, где-то так и называется - управа, а в стольном граде Палеополисе ее называют древним эзотерическим словом "мэрия". Возглавляет мэрию градоначальник, именуемый "мэр", но он управляет городом не непосредственно, а с помощью тридцати трех советников, из которых каждый отвечает за какую-то одну отрасль городского хозяйства. Лурид, например, отвечает, за отлов преступных элементов, Биголо - за раздачу квот на рыбную ловлю, а Баргельд - за лесное хозяйство в городских окрестностях. А за медицину отвечает некто Ион.