Восемь мстительных богов

– Но я не разошлась! Во вверенном мне подъезде творится зло, которое должно быть наказано! Я прекрасно знаю, кто это писал! И почему он голый из квартиры вышел! К кому поперся за шампунем! Ха! За шампунем! У меня все подозрительные квартиры на учете! Особенно съемные! Я обо всем докладываю участковому! Но раз сегодня здесь уголовный розыск, тем лучше! Вот что бывает, когда хозяева квартир не обсуждают в чате и на общем собрании жильцов, кому собираются сдать свое недвижимое имущество! – возмущенно сказала Дивеева. – Не проконтролировала, теперь огребаю! И ведь это творится прямо надо мной!

– Что именно?

– Разврат! Эта женщина не ходит на работу!

– Но вы тоже не ходите.

– Я – многодетная мать! А она – проститутка! Ничего, я ее оттуда выкурю! – Софья Львовна зачем-то надела шапку и воинственно поправила облезлый лисий помпон. Выражение лица Дивеевой при этом было: сарынь на кичку! И, пришпилив Снегина взглядом к диванной спинке, многодетная мать потребовала: – Ну же? Идемте!

– Это дело участкового, не мое, – заупрямился было он. И нехотя встал. Даже любовные романы не казались теперь таким уж злом. Можно и почитать, лишь бы не бегать по этажам вместе с разъяренной активисткой.

Но Софья Львовна уже неумолимо тащила Снегина к лифту, говоря при этом:

– Настал час расплаты! Я его проучу!

– Кого? – вяло отбивался Снегин.

– Сами все увидите!

На шестом его чуть ли не силой вытолкнули из лифта. Снегин и опомниться не успел, как Софья Львовна уже звонила в дверь, которая не сразу, но открылась. Из-за плеча разъяренной многодетной матери Снегин увидел, что на пороге стоит мужик в одних трусах. Трусы были красные, боксеры.

– Позор! – возмущенно сказала Софья Львовна и отступила на шаг вправо явно для того, чтобы Снегин мог полюбоваться трусами.

Он пригляделся и ахнул. Вот это да! На трусах были принты. То бишь картинки. Черные фигурки людей на красном фоне. Снегин почувствовал, как щеки невольно заливает краска, потому что картинки явно были из Камасутры. Мужчина и женщина в разных позах занимались любовью.

– Нравится? – ухмыльнулся мужик.

У него была почти безволосая грудь, зато на голове этих волос хватало и они стояли дыбом. Росли в прямом смысле слова вертикально, и, судя по тому, что прическа ежик держалась, шампунь мужик так и не нашел.

– Киряев, ты когда-нибудь бываешь одетым, развратник! – возмущенно сказала Софья Львовна и всем корпусом повернулась к Снегину: – Вот! Полюбуйтесь!

– А что? Трусы как трусы, в магазине куплены. – И мужик выразительно щелкнул резинкой, оттянув ее от живота сантиметров этак на цать.

Софья Львовна взвизгнула:

– Эксгибиционист! Убери немедленно свое хозяйство! Нет, вы видели, видели? – накинулась она на Снегина.

– Дивеева, ты ж многодетная мать, – хмыкнул мужик. – Тебя разве напугаешь голыми яйцами!

– Хам! Забирайте его, товарищ капитан! Вы же видите, что это асоциальный элемент! Ты показывал эти трусы детям, Киряев! Хорошо, что они не выложили фотку в чате! Ты распространяешь порнографию! И загремел бы за это в тюрягу!

– А ты сделай так, чтобы лифт на десятом этаже не держали, активистка. Тогда по лестнице шататься никто не будет.

– На десятом идет ремонт! Согласованный со мной! А твои трусы… – Дивеева захлебнулась возмущением.

– Я их согласовал со своим либидо, – невозмутимо ответил мужик. – А ты вали отсюда. Я у себя дома.

– В квартире да! Но не на лестничной клетке! Это место общественное! И выгуливать там развратные трусы запрещено!

– Собак там тоже выгуливать запрещено, – парировал мужик. – Однако ты повсюду ходишь безнаказанно. И без намордника.

– Это оскорбление личности! Пишите на него протокол! – Софья Львовна ткнула стоящего рядом капитана полиции локтем в бок. Снегин невольно ахнул: больно же! – А я сейчас закину в общедомовой чат: кто подпишет? Я тебя уверяю, Киряев, что свидетели найдутся! Ты неделю назад весь дом обесточил! Тебя все ненавидят!

– Не больше, чем тебя. Ты достала всех своей сумасшедшей активностью.

В этот момент у Софьи Львовны опять зазвонил телефон.

– Да, зая. Да здесь я! На шестом! Уже бегу! Но я еще вернусь! – пригрозила она. – Товарищ капитан, если что – я в чате!

И она рванула к лестнице.

– Мэрии привет! – крикнул ей вслед мужик в прикольных трусах и кивнул Снегину: – Заходи.

Он вошел. Хозяин посторонился, давая дорогу гостю. Это была однушка, внизу жили Герасимовы. Дверь в единственную комнату распахнута. И вновь Снегин невольно ахнул. Теперь уже не от боли, а от удивления.

Это было жилище современного дикаря! Пещера айтишника. Мебели как таковой почти не имелось. Прямо на полу лежал матрас. Судя по виду, дорогой. На нем валялись смятое одеяло и пара засаленных подушек. Собственно кровать отсутствовала. В углу стояла вешалка – примитивная конструкция из сваренных металлических труб. На нее в беспорядке были навалены джинсы, футболки и свитера.

Ни дивана, ни кресел не было. Ковров и прочих атрибутов потребительского быта тоже. Телевизора не было. В пластиковой урне, похожей на застывшую в форме стакана авоську, лежали растерзанные коробки из-под пиццы и смятые картонные тарелки.