Восемь шагов Будды (СИ)

Больше нельзя, помрет. Кстати, тебе эти клички ничего не говорят, Степан и Фиксатый?

Степана не знаю, а Фиксатый – это один из шестерок у Пантелея.

Значит все-таки Пантелей, кто бы знал, как мне этого не хотелось! Пантелей - серьёзный противник.

Уж куда серьёзней.

А что будем делать с этим кадром? Со стрелком? Ментам сдадим?

Ага, сдадим, ещё лучше вместе с деньгами. Очень будут благодарить.

А что же делать. Не ….. убивать же его?

Предлагаю доложить все твоему шефу. Внутренний голос мне подсказывает, что …. это нужно сделать и все. А? Как тебе мысль?

Кажется, я тебя понимаю. Эх, жаль я засвеченный телефончик бомжу подарил, ну да ладно, доеду до города и позвоню. Но у меня есть к тебе две просьбы, Женя.

Ты мой клиент, все что пожелаешь.

Этого стрелка отвезите в какой-нибудь лес, подальше – это раз. И деньги его поганые положите туда, откуда взяли. А когда я поеду, пошли кого-нибудь посмотреть, нет ли за мной хвоста.

И у меня к тебе тоже просьба – рецептиком не поделишься?

Обязательно, но потом, Женя. Обещаю, после того, как решим все проблемы.

А мы их решим? Извини, вырвалось. Слишком все серьёзно. А деньги мы положим, не сомневайся.

* * * * *

По дороге домой Семен заехал в знакомое кафе, поужинал и позвонил по телефону Рязанскому. Подробно отчитался в проделанной работе и, поставив автомобиль на стоянку, поднялся в пустую квартиру. Ну, наконец-то, можно прилечь и ни о чем не думать, провалиться в сон, как в пустую темную яму, обитую подушками и одеялами……

Ночью все звуки слышаться явственней, резче, и даже мелодичная трель домашнего телефона становится жесткой как звук хлыста рассекающего воздух. Она, эта трель, рассекает сон надвое - до звонка и после. ДО – было спокойствие, Оксана, теплая подушка, опять Оксана, Средиземное море, ПОСЛЕ – это совершенное непонимание, где ты, кто тебе звонит и что ему нужно! Семен поднял трубку.

Слушаю.

В ответ он услышал совершенно незнакомый хриплый и одновременно тихий голос.

Сема, это я

Это я, твой дядя, Алексей Иванович….

Дядя Леша! Что у вас с голосом? Где вы?

Я в больнице, в военном госпитале на Измайловской. На нас с Женей напали прямо дома. Приезжай.

Ждите. Сейчас приеду. Уже в пути.

Ночью Москва не пустеет и автомобильное движение в ней не прекращается, если кто-то скажет обратное, то он никогда не был на московских улицах ночью. Поток транспорта на центральных улицах остается почти прежним, а в спальных районах кроме такси и милицейских автомобилей ездят поливалки, продуктовые фургоны и конечно скорая помощь. Жизнь идет и требует постоянного перемещения человека из точки А в точку В. И у каждого эти точки находятся на разных расстояниях.

Во двор поликлиники Семен заехал прямо через ворота, которые ему открыл заспанный охранник за пятьдесят рублей. Через приемный покой он поднялся в травматологию. Увидев молодую медсестру за столиком дежурной, подбежал к ней.

Девушка!

Не кричите, больные спят! Что случилось?

Мне нужно к Окуневу, скажите, пожалуйста, где он лежит? Его только, что привезли. На него напали.

Повезли в операционную.

А что с ним?!

Сейчас посмотрю: на голове большая гематома, сломана рука, два или три ребра, пока не ясно, сквозной порез на горле.

А вы не могли бы посмотреть Евгению Окуневу, что с ней?

Её уже нет.

Что значит, нет!

Умерла она, вот, что значит. Нет её больше на этом свете.

Я буду ждать, можно?

Только тихонько вот на этом стульчике.

Он не знал, следует ли говорить дяде Леше о смерти его жены. Знает ли он об этом? Как быть? Но жизнь быстро расставила все по местам. Алексея Ивановича привезли с операции через тридцать минут. Он увидел Семена сразу же и позвал его незнакомым голосом.

Сёма, Сёма!

Семен зашел в палату. Окунева трудно было узнать. Синяки, ссадины, перевязанная голова, только глаза, знакомые глаза любимого дяди Леши были голубые, как у мамы. Но из них текли слезы. Они падали на бинты, но серую больничную простыню. Никогда Семен не видел, чтобы фронтовик, герой войны, его дорогой, умный и добрый дядя Леша плакал.

Дядь Леш, больно? – спросил Семен и услышал свистящий шепот.

Сёма, они убили Женю, мою Женю…… Фашисты не убили, а они убили. Гады, звери. Вечером кто-то позвонил в дверь, сказали что телеграмма, я сам, старый дурак, открыл! Ворвались трое парней, Женю сразу в прихожей бейсбольной битой по голове…..она даже не крикнула. Меня сбили с ног, потом били ногами, спрашивали, где деньги, драгоценности. Какие драгоценности, Сёма!? Потом так ударили, что я вырубился. Очнулся на полу, сразу пополз к Жене в прихожую, она лежит молча, около головы огромная лужа крови. Я опять сознание потерял. Что это такое Сема, ведь не война! Пробрался к двери, благо она была открыта. Соседи вышли из лифта, увидели меня, вызвали милицию и скорую помощь. И вот я здесь живой, а Жени нет…..

Вам милиция вопросы уже задавала?

Спросили только не знаю ли я кого-нибудь из нападавших. Откуда я их могу знать! Но лица я запомнил! Найди Кесаева, расскажи ему все.

Генерала Кесаева?

Да, возьми ключи от квартиры у соседки. Ключи от машины в тумбочке у кровати. На столе телефонная книжка.

Понял, все сделаю.