Восемь шагов Будды (СИ)

Из темного пространства между стенкой шатра и вороха всяких вещей поднялась плоская голова с горящими глазами, раскрылась страшная пасть с двумя ядовитыми зубами – огромная королевская кобра появилась во всей своей красе. Я остолбенел, не понаслышке зная, что такое яд этой смертоносной змеи, Её боялись люди и звери в пустынях и оазисах, даже львы и гепарды за сто верст обходили места обитания этих гадов. Стараясь не шевелиться, я скосил глаза направо, нет, до кинжала не допрыгнуть, кобра может успеть раньше. Оставалось одно стоять неподвижно как статуя и тогда, может быть, кобра не тронет меня. В это время в шатер вошел жрец Нехсеркет, я хотел предупредить его о кобре, но леденящий страх сковал губы и, несмотря на все старания, я не смог произнести ни слова. Удивленный жрец смерил глазами остолбеневшего кочевника и, повернув голову направо, увидел змею.

А, это ты, Кая – сказал он с легкой улыбкой – задержала нашего гостя, когда он хотел выйти. Извини Шимон, я забыл предупредить тебя, что мой шатер охраняет служанка нашей богини Кая. Она никого не впускает и не выпускает без моего разрешения. Молодец, Кая, можешь быть свободна.

Он подошел к стоящей на хвосте змее, погладил её где-то рядом с раздувшимся капюшоном и она, моментально успокоившись, уползла на свое место.

Господин, вы умеете управлять змеями?! А я смогу научиться этому?

Это древнее искусство нашего народа было забыто и возрождено жрецами нашего храма для пользы страны и фараона. Все самые важные объекты: сокровищницы, зернохранилища и даже храмовые библиотеки охраняют кобры. Урей, изображение кобры - один из символов власти фараона, всегда украшает его головной убор. Но нам служат и другие животные: гепарды помогают нам охотится, собаки пасти наши стада, лошади и онагры перевозят грузы. Конечно, тебя научат всему, что ты должен будешь знать, собирайся, повозка ждет тебя снаружи.

Эту поездку через всю страну Та-Кемет я запомнил на всю жизнь, потом мне часто приходилось пересекать долину Хапи вдоль и поперек, но это было первое путешествие в те места. Путь был долгим и интересным, особенно для любознательного парня выросшего в пустыне. Тем более что я был не один: в нашем караване только аманатов [42]

было больше сотни, в основном это были молодые сильные парни, сыновья и родственники вождей завоеванных племен.

Их не слишком тщательно охраняли и когда я спросил об этом одного из младших жрецов, тот спокойно объяснил, что бежать из Та-Кемет невозможно, вокруг или непроходимая пустыня, или джунгли наполненные ядовитыми змеями и скорпионами, или враждебные племена не оставляющие в живых никого. Через много лет мне вспомнятся эти слова и я рассмеюсь над собой, тринадцатилетним, поверившим во все эти истории об убийцах беглецов. Младшие жрецы, солдаты и офицеры охотно рассказывали молодым пленникам обо всем, что они видели вокруг.

Та-Кемет была очень красивая и страна. Если разлив Хапи был не очень сильным и не очень слабым, невероятно богатая почва давала три урожая в год. Здесь росло все: пшеница, ячмень, фиги, финики, дыни, огурцы, лук, латук, редис, горох и бобы. Впрочем, Шимону тех лет, кочевнику, привыкшему в основном к мясной пище, было трудно оценить богатство растительного мира этой страны. Но я быстро оценил качество местного вина. Его приходилось пить в обязательном порядке, так как в жарком климате Кемет вода быстро протухала и становилась негодной для питья, а вот если смешивать её с вином, то она очень хорошо утоляла жажду и была неопасна.

Вино делали из винограда или из финикового и пальмового соков. Отличное пиво из ячменя подавали к обеду каждый день. Жаркое солнце заставляло людей смазывать незащищенные участки кожи растительными маслами, которых тоже было множество, но больше всего нас, молодых воинов кочевых племен поразила льняная одежда. Она была тонкой выделки и разных, порой очень ярких цветов особенно у женщин и поначалу парни долго рассматривали их, мяли в руках, не понимая с какого животного, сняли такую необычную шкуру. Красивые и общительные египтянки думали, что внимание ребят относится к их красоте, кокетничали с нами, но, узнав, что молодые люди всего лишь аманаты, сразу теряли к нам интерес.