Восемь трупов под килем

Едва ли стоило серьезно относиться ко всему, что вывалила Герда, но подумать над ее словами не мешало бы. Все эти люди, собравшиеся на яхте, — такие подозрительные. Она не хочет никого голословно обвинять, но сами посудите. В тихом омуте водится столько непредсказуемой живности — поди разберись, кто тут против кого дружит. Игорь Максимович накануне отъезда был мрачнее грозовой тучи. Ирина Сергеевна вообще не хотела ехать. Сказалась больной — мол, ее тонкая трепетная натура нуждается в заботе и уходе. Но не прокатило, Игорь Максимович настаивал на ее участии в уикенде, и они даже немного повздорили. Прибывший семейный врач не выявил отклонений в здоровье — ни мигрени, ни астмы, ни ветрянки с испанкой. Полдня она просидела, запершись в своей спальне… да-да, она не оговорилась, супруги Голицыны ночуют в разных спальнях, как в викторианскую эпоху. В общем, чувствовалось, что ей эта поездка — как шестой палец на ноге. А вчера… Герда принялась загибать натруженные пальцы: этот хорошо витаминизированный субъект — ну, писатель, полтора центнера живого мяса — ей сразу показался подозрительным. Он так долго и с фальшивым радушием тряс руку Николаю… А потом — еще до отплытия — Герда видела, как он на задней лестнице кому-то звонил по сотовому. «Да-да, — говорил писатель, — разумеется, он здесь, но, знаете, мне не нравится эта затея». Когда он услышал шаги, то смутился, быстро сунул мобильник в карман, как будто в болтовне по телефону есть что-то криминальное. Впрочем, быстро расцвел и без лишних политесов ущипнул ее за задницу. А вот это делать было вовсе не обязательно. Возмутительно. А знаете, что он сказал при этом? Мол, это не то, что можно отложить. И гаденько захихикал. А потом в кают-компании ворковал как ни в чем не бывало, вводя в заблуждение общественность своей напускной беззаботностью. Ей хорошо было видно из-за шторы, что творится в кают-компании. Игорь Максимович всячески скрывал дурное расположение духа, Ирина Сергеевна посматривала на него с затаенным страхом. Она и раньше-то побаивалась своего мужа, а вчера и подавно. Ольга Андреевна Лаврушина… Грешно, конечно, наговаривать на убитую горем женщину, но и она вела себя странно. Когда сидела в кают-компании, с трудом вытягивала из себя слова, чесала руки. Ввалились Николай с Ксюшей, она заметно смутилась. А когда они вышли, она проводила их таким пристальным недобрым взглядом… Но это еще не все. Гости разошлись по каютам. Герда мыла на кухне посуду, размышляя над завтрашним меню. Заглянул толстяк Феликс и повел себя необычно. Мог бы зайти и ущипнуть за другую ягодицу. Но он посмотрел на нее отсутствующим взором, поморщился (словно тут старуха какая-то первобытная), в раздумьях прошел мимо. Она закончила свои дела, решила заглянуть в кают-компанию — посмотреть, все ли там прибрано. Когда входила, ей показалось, что хлопнула дверь на палубу. Вошла — никого. А дверь действительно неприкаянно болталась, словно кто-то в спешке выбежал на улицу, забыв воспользоваться пружинным механизмом. Странно ей стало. Бегло оценив порядок, поспешила убраться через камбуз. В коридоре ее до коликов напугал охранник Салим, появившийся непонятно откуда. Работа у парня такая — пугать людей, окружающих Игоря Максимовича. Даже не извинился, поганец. Как она относится к Салиму? — Нормально относится. Как к новой тумбочке. То есть, до поры, до времени не раздражает. Странный он какой-то. На женщин не смотрит…

Но и на этом ее ночные похождения не закончились. Где-то после часа ночи Герда пришла к себе в каюту, с тоской посмотрела на разбросанные вещи. Она терпеть не может беспорядок, но сил разгребать эту конюшню уже не было. Отыскала в сумке зубную щетку, пасту, почистила зубы, приняла душ, уснула. Но проснулась оттого, что совсем неподалеку кто-то стонал…

— В смысле? — заморгал Турецкий.

— Ну, вот так, — она стала усиленно изображать, как это было, но триллер не удался: получалось что-то порнографическое. — Я так испугалась…

— Проехали, — вздохнул Турецкий. — Вы забыли, что у вас за стенкой как раз находился я. А состояние у меня было, сами понимаете, критическое. Смерть в пяти шагах.

— Ах, ну, конечно, — она смутилась, — как я сразу не догадалась…