Восемь-восемь, или Предсвадебный марафон

Фомич сказал, что будет ждать на крыльце дома минут через пять, и Кристина, преодолев нежелание и слабость, принялась стягивать с себя пропахшие потом вещи и переодеваться в купальник и халат. Халат вопреки ожиданиям оказался не заношенным и не выцветшим, а очень даже красивым и почти новым, темно-синим в ярко-голубую клетку и с голубыми же вышитыми карманами и воротником.

Голова снова закружилась, и Кристине вновь пришлось отдыхать на кровати. Взгляд ее остановился на фотографии, висящей прямо напротив в простой деревянной рамке. На фотографии молодой Фомич в военной форме обнимал за плечи хрупкую девушку в скромном летнем платье в цветочек. Черно-белая фотография от времени слегка пожелтела, но все равно смогла передать и юношескую браваду Фомича, и трогательную беззащитность девушки.

— Кристина! — раздался зычный голос хозяина дома. — Ты как, готова?

— Да, уже иду!

Они с Фомичом перешли через двор к низкой черной баньке, из трубы которой клубился веселый дымок. Когда открылась тяжелая дверь, в лицо пахнуло чем-то терпким, но приятным. Еще чуть-чуть пахло дымом и печеным хлебом. Фомич торжественно объявил начало «изгнанию хворей из тела бренного», и понеслось. Он то загонял Кристину на полок, то обратно в предбанник, давал глотнуть мятного настоя, и снова отправлял в парилку. Честно говоря, она почти ничего не запомнила, потому что все слилось для нее в один странный невнятный сон, мозг фиксировал лишь какие-то отдельные фрагменты: кадушку из отдельных дощечек, стянутую железным обручем, деревянный ковш с очень длинной изогнутой ручкой, войлочную шляпу, которую напялил ей на голову Фомич, жар от дубовых веников…

Проснулась Кристина уже на кровати, закутанная под подбородок теплым ватным одеялом. Вот дела, а как она сюда попала?

Покопавшись в собственной памяти, Кристина таки выудила тот момент, когда Фомич, закутав ее в халат, быстро-быстро, почти бегом отвел сюда и уложил отдыхать. Фу, уже легче. Только амнезии для полного букета неприятностей ей не хватало.

Лежать на кровати было очень приятно, тело ощущало себя ленивой безвольной тряпкой и нагло нежилось, на корню пресекая все попытки хозяйки уговорить себя встать. Да и на самом деле: зачем? Что она, торопится куда?

Эта мысль была столь абсурдна, что Кристина едва не рассмеялась. Да уж: куда теперь торопиться? Клиенты растеряны, заказы старые сданы, а новые не получены, машина лесника разобрана, пешком в поселок она явно сегодня не дойдет, а предатель Иван в ближайшую неделю, а то и две носа сюда не покажет.

Дверь в комнату чуть-чуть приоткрылась, и на пороге появился Фомич.

— О, так и думал, что ты уже должна проснуться! Но сморило тебя знатно. В принципе, после баньки такое часто бывает, но я уж грешным делом решил, что передержал тебя в парной. Давай, вставай потихоньку, я тебе вон, футболку с брюками чистые притащил, большеватые, наверное, будут, но потерпи, все равно пока других нет. Вещи твои я замочил и постирал, уже сохнут, так что потерпи до завтра. Сейчас есть пойдем, я щи сварганил — самое то при болезнях. Горячий супчик, мясца чуток, вот сметанки бы еще, да чего нет, того нет.

— Спасибо.

— Это за что? Вот выздоровей сначала, потом благодарить будешь. Давай, я пойду щи разливать, а ты одевайся. Да, носки обязательно надень, если увижу босые ноги — ремня получишь. Они, конечно, колются слегка, зато полезные, собачьи. От мамы Иртыша память осталась. И от жены моей, она их вязала.

— А жена ваша?…

— Скоро год как умерла. Тихо, во сне. Никто не ожидал. Просто сердце остановилось, и все.

— Простите.

— Да ничего, ничего. Сейчас я уже пообвык один быть. Это сначала трудно было, от тоски волком выл. Мы с моей Танюшей очень дружны были. Как познакомились, так и не расставались, можно сказать. Она со мной все Севера прошла, когда я служил, двоих детей мне подарила. Сюда со мной поехала, когда мы решили на природу податься, а квартиру нашу детям оставить. И ни разу меня ни в чем не упрекнула. Даже когда в доме краюшки черного хлеба не было, а все наше имущество в паре чемоданов помещалось. Душевная была, мудрая. И красивая. Мне ее очень не хватает.

— Это она на фотографии?