Вошедшие в ковчег. Тайное свидание

— Полностью невиновных пока что не бывало. — Адъютант был по-прежнему невозмутим. А может, он просто изображал бесстрастность, внутренне наслаждаясь тем, что говорит. — Бóльшая часть — смертные приговоры, остальное — отсрочки, среди отсрочек — целый ряд градаций: новое слушание, предварительное заключение, передача на поруки, временная передача на поруки, отсрочка приведения приговора в исполнение, подача апелляции, затем повторное расследование на основании новых данных и новых свидетельских показаний. Но в любом случае дело кончается смертным приговором. Я думаю, вы убедитесь в этом сами, хотя бы единожды увидев своими глазами, как проходит суд. Члены отряда — «типичные представители отверженных» — проявляют горячий энтузиазм в момент вынесения смертного приговора. Это тот момент, когда они, отверженные, чувствуют всю прелесть жизни. И не думайте, что в отряде собрались одни маньяки. — Он положил руку на раскрытую телефонную книгу и, сохраняя каменное выражение лица, бросил вызывающий взгляд на женщину и зазывалу. — Вынесение смертных приговоров, которое первоначально являлось тяжкой мерой, необходимой для отбора людей, достойных выживания, в какой-то момент превратилось в самоцель, в источник наслаждения. Можно, конечно, объяснять это извращенной сущностью «типичных представителей отверженных». Но дело не только в этом. Из всех сказок, которые я читал в детстве, в памяти у меня осталось только два эпизода. Содержания самих сказок я не помню, только эти сцены запечатлелись с поразительной ясностью. Одна из них — королева из «Алисы в стране чудес», которая, не вникая в дело, все время кричит: отрубить голову, отрубить голову. Другая — из сказки Андерсена, забыл ее название, в которой молодой принц прячется за деревом и, вынеся смертный приговор проходящему мимо случайному путнику, закалывает его. Так что, и в мире детей происходит то же самое. Более того, «типичные представители отверженных» в некотором смысле сами приговорены к смерти с отсрочкой исполнения приговора. И учтите, вынося смертный приговор, мы не приводим его в исполнение. Исполняют приговор сами осужденные.

Если взять бешеное презрение Тупого Кабана ко всем окружающим, растворить его, выварить и кристаллизовать, как раз и выйдет, наверное, теория адъютанта. Надо ее понять и отвергнуть, тогда появится надежда на спасение. Но, если вдуматься, не тем ли занимался и я сам, того не осознавая? Разве моя пассивность, мое нежелание выпускать из рук сертификаты не сводятся к тому же? Если меня в этом обвинят, мне будет нечего возразить. И продавец насекомых, и зазывала неоднократно указывали на мое стремление отгородиться от всех. Так оно и есть на самом деле. Фактически я все равно что подписывал один за другим смертные приговоры, вынесенные без суда и следствия. Трудно сказать, что более жестоко. Во всяком случае, у меня нет права осуждать «отряд повстанцев». Сначала мне следует осудить, уничтожить самого себя.

— Но если действовать только методом исключения, эффективность будет низкой, и ничего не получится. — Зазывала, видимо желая как-то разрядить обстановку, щелкнул пальцами и стукнул рукой по перилам. — Наоборот, нужно составить список людей, которые нам необходимы: врачи, медсестры, специалисты по компьютерам, автомеханики…

— После взрыва ядерной бомбы компьютеры уже не понадобятся, — сказал Сэнгоку сдержанно, но в его словах слышалась издевка. — Под воздействием электромагнитных волн они выйдут из строя.

— В этой области все уже предусмотрено, — ответил адъютант. — Среди членов отряда есть и повара, и статистики, и специалисты по сельскому хозяйству. Плотники, штукатуры, дзюдоисты-разрядники, мясники, специалист по приготовлению сладкого картофеля, фотограф, а наш командир обладает огромными способностями к подавлению бунтов.

Называя троих последних, адъютант явно хотел продемонстрировать свою осведомленность, а заодно и поддеть нас. Меня действительно задело то, что я оказался в этом списке после мясника и прочих.

— Если нужны фокусники, тут я мастер, — сказал зазывала.

— Это здорово, — заключил адъютант и тихо закрыл телефонную книгу. — Без фокусов тоже не обойтись. Чтобы выжить, нужны не только предметы практического пользования. В любой войне нельзя забывать и о душе. Душевное довольство — лучшая из наград. Ну вот, это и есть наш суд.

— Я тоже торговал мечтами. — Продавец насекомых посмотрел на меня пристально, словно вглядывался во тьму. — Остальные юпкетчеры, наверное, так и остались в джипе.

— Одними мечтами не обойдемся. Нужны еще ножи, нужны еще пистолеты, нужен еще и унитаз. — Зазывала внезапно вскочил на ноги. Его прямо трясло от напряжения. Потом, глубоко вздохнув, снова сел. — Останься мы здесь, и не будет никакой необходимости добывать деньги. Если мы перечеркнем прошлое и всё начнем сначала, не будет дающих взаймы, не будет и берущих. А сделай хоть шаг отсюда — там повсюду играют в прятки должники и кредиторы. Перечеркнуть прошлое и всё начать сначала — даже представить себе невозможно, как это прекрасно.