Восход Черной луны

Капитан Арсеньев вновь возвращался из очередного патрульного полета. Посадив свой самолет, он быстро принял душ и заспешил домой. После госпитализации матери Андрей отсутствовал дома почти двое суток, и это заставляло его беспокоиться и торопиться.

Он не рассчитывал задерживаться дольше обычного, думая, что суток, как и было запланировано, хватит на то, чтобы успешно выполнить задание, но его неожиданно задержали в Сухуми, где он садился для дозаправки.

Местные части ПВО подняли по тревоге почти половину своих истребителей для перехвата и посадки самолета-нарушителя, пересекшего границу со стороны Турции.

Пока шла эта операция, а также осмотр и транспортировка чужого самолета, который все-таки удалось посадить, сухумский штаб ПВО не выпустил со своего аэродрома ни одного самолета. Трое пилотов, оказавшихся вынужденно в «гостях», терпеливо ожидали, когда же, наконец, им позволят улететь на свои аэродромы. Среди них был и Андрей.

Не заходя домой, Арсеньев отправился на рынок, где, не торгуясь, накупил для Анны Сергеевны разнообразных фруктов, ягод и прочих лакомств. Он очень спешил, понимая, как обеспокоена мать его долгим отсутствием. В такси Арсеньев нервничал, что машина едет недостаточно быстро и часто останавливается у светофоров, поторапливал таксиста.

Быстро взбежав по больничной лестнице, Арсеньев нашел дверь нужной палаты, и отворив ее, замер на пороге. Что-то очень знакомое, уже несколько дней занозой ноющее в его груди, промелькнуло в облике девушки, сидящей к нему спиной. Андрей еще ничего не понял, не осознал, но сердце его как будто ухнуло куда-то вниз и тревожно забилось.

Встретившись взглядом с ошеломленной старой цыганкой, Арсеньев взял себя в руки и сделал вид, что не сильно удивлен этой встречей.

— Бабушка, что случилось? — воскликнула Ляна, заметив изумление Мариулы.

— Арсеньева Анна Сергеевна здесь лежит? — одновременно с ее вопросом громко раздался мужской голос с порога палаты.

Ляна резко повернулась на этот знакомый голос и обмерла. В дверях стоял тот самый молодой офицер, который растревожил ее сердечко своим появлением в их таборе.

— Анна Сергеевна? — переспросила Мариула. — А кем она тебе приходится?

— Это моя мама, — смущенно улыбаясь, выдохнул офицер.

Мариула удовлетворенно кивнула головой, словно другого ответа она и не ожидала.

— Здесь лежит твоя мама, — спокойно ответила старая цыганка. — Вот ее койка, — указала она рукой на соседнюю кровать.

— Здесь? — радостно воскликнул офицер, но тут же осекся. — А почему кровать пустая? Где она? Что с ней?

Ляна нервно подпрыгнула на стуле и закричала было:

— А ее только что увезли в реа…

Но Мариула тут же оборвала внучку:

— Цыц! Непоседа! Торопыга! Разве нет в этой комнате людей старше тебя? Или я уже лишилась дара речи, что ты вместо меня отвечаешь на вопросы незнакомого мужчины?

— Почему же незнакомого, бабуля?

Ляна виновато посмотрела на бабушку и, наткнувшись на ее строгий недовольный взгляд, замолчала, бросая исподлобья пронзительные взгляды на застывшего в тревожном ожидании офицера.

— Не пугайся, милый, не волнуйся, золотой, жива твоя мама, — дипломатично успокоила его Мариула. — Не могу сказать, что очень уж здорова, но все же, пока еще жива.

— Что значит «пока еще»? — озабоченно поинтересовался Арсеньев.

— «Пока еще» — значит, что еще пока жива, — усмехнулась старая цыганка. — А разве не так же и мы все? И я, и ты, и моя внучка Ляна? Или ты знаком с теми, кто вечен?

При упоминании имени внучки офицер смущенно опустил глаза.

— A-а! Вот вы в каком смысле… — тихо произнес он, украдкой бросая восхищенные взгляды на Ляну.

— Конечно! А ты думал в каком смысле? Только в том, что для каждого из нас наступит то прекрасное время, когда начнем мы, наконец, пожинать плоды сада, взращенного нами. Для этого и дана нам жизнь. Оттого к не хотим мы уходить из нее раньше времени. Чем больше проживем, тем больше вырастим плодов. А уж каких, здесь забота каждого в отдельности. Кто-то наслаждаться будет плодами трудов своих, а кому-то они, может, станут поперек горла. Ну, да думаю, что среди присутствующих таких нет. А уж матушка твоя сразу видно — святая женщина и питаться ей из райского сада. Садись, золотой, поговорим. Видишь, как судьба нас свела еще раз увидеться. И в этом вижу большой смысл.

Арсеньев вежливо улыбнулся, но все же озабоченно повторил свой вопрос:

— А где же моя мама?

— Она на этом… Ляночка, ку как это у них, называется?

Старуха строго взглянула на внучку. Но девушка растерялась, не зная, что ответить.

— Может на обследовании? — нерешительно подсказал Арсеньев.

Мариула радостно хлопнула рукой по одеялу и оптимистично воскликнула:

— Точно! На обследовании. Присядь, золотой, подожди немного. Сейчас Ляну пошлем на разведку. Сходи, внученька, узнай, как дела у Анны Сергеевны Арсеньевой.

Опалив офицера пронизывающим взглядом, Ляна послушно выпорхнула из палаты. Андрей разочарованно проводил ее глазами, сожалея о том, что лишается такого приятного общества, и сказал, усаживаясь, наконец, на стул:

— А с вами, бабуля, что случилось? Неужели тоже сердце?