Восхождение

- Я могу это устроить, - доверительно сообщил ему Зиг, занося руку для нового удара. - И даже больше... хочешь, разукрашу твою рожу так, что мать родная не узнает? Правда, над ней кто-то уже неплохо поработал, но я сделаю еще лучше. Таким красавчиком у меня станешь, что от тебя даже шлюхи шарахаться будут!

Вэйр снова смолчал, опустив голову и словно не замечая бегущих по спине горячих ручейков. Взгляда не поднял, рук не расцепил, весло не бросил... Зиг, смачно сплюнув на свежие раны, отвернулся и гаркнул кому-то из своих:

- Эй, ну-ка солью этого молчуна присыпьте! Пусть прочувствует как следует мою доброту!

На палубе слаженно гоготнули, и кто-то в охотку помчался исполнять приказ. Правда, стона от юноши все равно не дождался, но зато вдоволь насладился видом его кровоточащей кожи и мелкими судорогами, наглядно демонстрировавшими, что израненному парню приходится сейчас несладко.

- Молодец, - тихо, почти беззвучно сказал Даст тяжело дышащему Вэйру. - Держись, пацан. Знаю, что это нелегко, но так надо. На время. Для того, чтобы у тебя потом был шанс отсюда вырваться. Самое трудное подчас - это одолеть самого себя. Свои страхи, ярость, ненависть... но ты справился, Вэйр. А значит, Судьба не зря свела нас вместе.

Юноша только сжал кулаки и уперся лбом в неподвижное весло. Ветер, хвала Всевышнему, дул попутный, так что ему не нужно было сейчас рвать жилы и поднимать тяжеленную лопасть грозя изойти кровью еще до вечера.

- Наберись терпения, - так же тихо посоветовал южанин. - Не думай о боли. Думай о тех, кто тебе дорог. О тех, кому дорог ты. И тех, кому будет очень плохо, если ты по глупости своей не сумеешь выжить. Я не говорю, что нужно сжаться и позволить им творить все, что душе угодно. Не говорю, что надо стать куском дерьма и сухой грязью на подошвах Зега. Просто сейчас у нас нет выбора. Будет самоубийством бороться с ними на их условиях.

- Но нас больше, чем их! - зло сверкнул глазами юноша.

- Да. Но ты посмотри на тех, кто сидит вокруг: где огонь в глазах? Где гордость? Или воля к победе? И что они могут сделать, сидя на цепи?

Вэйр мрачно покосился по сторонам и быстро отвернулся: Даст прав - среди невольников почти не было тех, кто жаждал свободы так же, как он. И в их глазах не горел неукротимый огонь лютой ненависти, не светилась благородная ярость, не тлела затаенная осторожность... нет. Там был только страх и отвратительная покорность судьбе. А если у кого еще и проскальзывала искорка недовольства, то ее быстро гасили ударами кнута, жестокими пинками, рукоятью от весла или просто кулаками. Ни с кем не церемонились и наводили порядок на палубе железной рукой, предпочитая лишиться одного пленника, чем успокаивать начавшийся бунт.

Вэйр, вдоволь насмотревшись на издевательства, только озлобился еще больше. Но при этом не мог не понимать, что если бы не Даст, то, скорее всего, сейчас за бортом плавало бы его хладное тело, изуродованное до неузнаваемости. Вот тогда мать с отцом уже никогда не дождались бы возвращения сына. И только эта мысль, вкупе с предостерегающим ворчанием соседа, заставляла его сдерживаться.

"Я справлюсь! - свирепо пообещал он себе, проследив за свежей кровавой дорожкой. - Со всем справлюсь! Я вернусь домой, чего бы это ни стоило! Вырвусь отсюда, убью Зега, развалю эту посудину на части и вернусь! Ты только дождись, мама, только меня дождись..."

Довольно скоро причина поразительной беспечности Угря стала ему, наконец, ясна. Как стал понятен способ, благодаря которому Кратт так долго оставался непойманным.

Это случилось в тот день, когда переполненное судно, вопреки здравому смыслу, бесстрашно пристало к берегу возле небольшой деревеньки и нахально бросило якорь. Причем, пристало посреди белого дня, на глазах у многочисленной детворы, стирающих в небольшой заводи баб и целого стада флегматично жующих коров, пригнанных молодым пастухом поближе, дабы, отговариваясь важным делом, потихоньку подглядывать за работающими девками.

Признаться, Вэйр, когда услышал снаружи голоса и увидел сквозь отверстие для весла, что произошло, сперва не поверил своим глазам: видано ли, чтобы известная на весь Аргаир "Красотка" являлась людям во всей своей красе? Да еще с невольниками?! Но Угорь не только пристал к берегу, не только не потрудился распорядиться, чтобы пленников спрятали в трюме и заткнули понадежнее рты, но еще нацепил роскошный камзол и самолично спустился по сброшенному трапу!