Восхождение Ганнибала

– Когда ты был совсем маленьким, твой отец присылал нам твои рисунки. У тебя многообещающе верный глаз. Если ты предпочитаешь сначала сделать набросок букета, можешь воспользоваться блокнотом – он лежит рядом.

Ганнибал размышлял. Он выбрал два цветка и взял нож. Ему были видны арки окон, изгиб камина, где над огнем висел сосуд, в котором кипятили воду для чая. Он обрезал стебли покороче и поставил цветы в вазу так, чтобы создать вектор, гармонирующий и с букетом, и с самой комнатой. Отрезанные стебли он положил на столик.

Леди Мурасаки выглядела довольной.

– Ах-х-х! Мы назовем этот стиль «морибана» – «наклонный стиль». – И она вложила ему в руки тяжелый шелковистый цветок пиона. – Но куда бы ты поставил этот? Если вообще захочешь найти ему применение…

В камине забурлил сосуд с водой – вода закипела. Ганнибал услышал бульканье, услышал, как закипела вода, взглянул на поверхность кипящей воды… Лицо его вдруг изменилось, комната исчезла.

…Ванночка Мики на плите в охотничьем домике, рогатый череп олененка бьется о борта ванночки в бурлящей воде, словно силится прободать себе путь прочь оттуда. В ванночке погромыхивают кости – их подбрасывает кипящая вода.

Но он приходит в себя. Он в комнате леди Мурасаки, венчик пиона, весь залитый кровью, падает на столик, рядом с ним со стуком падает нож. Ганнибал, овладев собой, поднимается, пряча за спину кровоточащую руку. Поклонившись леди Мурасаки, он направляется к двери.

– Ганнибал!

Он уже открыл дверь.

– Ганнибал!

Она быстро поднялась с места и подошла совсем близко. Протянула к нему руку, пристально глядя в глаза мальчику, но не прикасаясь к нему, поманила пальцами обратно в комнату. Потом взяла его раненую руку; только его глаза отреагировали на это прикосновение: чуть изменился размер зрачков.

– Придется наложить швы. Серж может отвезти нас в город.

Ганнибал помотал головой и подбородком указал на пяльцы. Леди Мурасаки вглядывалась в его лицо, пока не обрела уверенность.

– Чио, прокипяти иглу и нитку!

В ярком свете, льющемся из окна, Чио подала леди Мурасаки вытащенные из кипящей воды иглу и нить, намотанную на эбонитовую шпильку, – от них еще поднимался пар. Леди Мурасаки крепко держала руку Ганнибала, накладывая швы на пораненный палец: шесть аккуратных швов. Капли крови падали на ее белое кимоно. Пока она работала, Ганнибал не сводил с нее глаз. Казалось, он не реагирует на боль. Похоже было, что он думает о чем-то другом.

…Он смотрел, как затягивается нитка, разматывающаяся со шпильки. Изгиб игольного ушка есть функция от диаметра шпильки, думал он. Страницы трактата Гюйгенса, рассыпанные на снегу, прилипали к мозгам учителя Якова…

Чио приложила к пальцу листок алоэ, а леди Мурасаки его забинтовала. Когда она отпустила руку Ганнибала, он вернулся к чайному столику, взял пион и подрезал стебель. Затем поместил цветок в вазу, завершив элегантный букет. Повернулся лицом к леди Мурасаки и Чио.

По лицу его прошло какое-то движение, словно дрогнула поверхность воды, и он попытался произнести «Спасибо». Она вознаградила его усилия чуть заметной, но прекраснейшей из всех на свете улыбок, однако не позволила ему слишком долго стараться.

– Ты не пойдешь ли со мной, Ганнибал? Не поможешь мне отнести цветы?

Вместе они поднялись по лестнице, ведущей на чердак.

Дверь чердака раньше явно служила какому-то другому помещению замка: на ее панели красовалась резанная по дереву греческая комедийная маска. Леди Мурасаки, неся лампу со вставленной под стекло свечой, пошла впереди, в самый конец обширного чердачного помещения, мимо скопившейся за три сотни лет коллекции чердачных вещей – сундуков, чемоданов, рождественских украшений, фигурок для украшения газонов, соломенной мебели, костюмов для театров Кабуки и Но и целой галереи марионеток в натуральную величину – для всяческих празднеств. Марионетки висели на специальной перекладине.

Слабый свет пробивался по краям шторы затемнения, закрывавшей чердачное окно, расположенное в дальнем конце помещения. Лампа леди Мурасаки осветила небольшой алтарь и полочку с изображением божества напротив окна. На алтаре стояли фотографии предков леди Мурасаки и Ганнибала. Вокруг фотографий располагалась целая стая журавликов, сложенных из бумаги, – их было очень много. Здесь же стояла свадебная фотография родителей Ганнибала. Он пристально вглядывался в лица отца и матери при свете свечи. Мама выглядела очень счастливой. И не было пламени на маминой одежде – горела только его свеча.