Восхождение к власти: день гнева

- Знаете, что я заметил в вашем поведении? – сухая речь в этот раз зазвучала ужасающе безжизненно и механично. – Я обнаружил некий сбой, который не поддаётся осмыслению с точки зрения Инфо-философии. – И сцепив руки за спиной, Легат самодовольно продолжил. – Я знаю, что обнаружил в вас древний порок. Порок, который не позволял людям служить обществу и созидать блага для всех.

- Вы о чём? – настороженно спрашивает Анна.

- Не перебивай. Я говорю о взаимоэмпирической тяге, – и с удовольствием наблюдая за смятением на лицах и глазах аккамуляриев, Легат продолжил. – Да, именно они, пребывая в своём эгоизме, отказывались служить общему благу, цепляясь только за свой жалкий тандем. Нам же удалось уничтожить парные человеческие семейные связи и сплотить его возле работы над общей идеей торжества науки и знаний. – Тембр речи внезапно стал холодным и грозным, а на перекривлённых губах созревает призрак безумной улыбки. – Что касается вас, то сначала на поле, когда Анну ранили, до этого по рассказам Инфо-кардинала во время вашей битвы с киберариями, ну и то, как вы пересматривались минутами ранее сего момента, вы проявляли друг к другу чувства, которые охарактеризовать как служебные нельзя.

- Это нельзя положить в полное обвинение, - строго произнёс Маритон, в уме уже прокручивались варианты и картины того, как он кинется.

- Конечно нельзя, а поэтому я отправил за вами служебного дрона, который проследил за вами и установил информацию, которой хватит, чтобы обвинение стало цельным.

Оба напряглись, аккамулярий в гневе шагнул вперёд, но тут же был остановлен. Из пустоты, скинув скрывающие плащи, вышли киберарии - личная стража Легата. Оставаясь невидимыми, они явились в момент, когда нужны. Два киборга, скрывая лица под серыми капюшонами, оказались справа и слева от своего хозяина. Их металлические руки сжимают длинные белые плазменные винтовки от выстрела которых не защититься.

- Взять под их стражу, как нарушителей догматов Макшины и Директив Апостолов, – отдаёт приказ Легат. – Подвергнем их процедуре Протокола «Delete».

Ноги Анны подкосились, и она начинает падать, но Маритон не даёт ей это сделать и подхватывает на руки.

- Зачем? Зачем всё это… циркачество? – поднимает голову аккамулярий, потёкшие слёзы девушки обожгли его душу. – К чему собрания и планы? Почему сразу нас… не повязал, сволочь?

Киберарии одним движением отшвырнули Маритона от Анны и один из киборгов скрутил его, второй же заломал девушку.

- Протокол должен быть соблюдён, - хладно даёт ответ Легат, без всякой жалости наблюдая за арестом. – Формальность и право, да и ваша полезность мне не позволяла ликвидировать вас.

- Почему ты это делаешь? – взмолилась дама, закованная в цепкой хватке воителей металла и плоти.

По щекам Анны побежали слёзы, и она позволяет себе выплеснуть эмоции. Двое мужчин обменялись взглядами – буйство чувств Маритона и морозец бездушия Легата. И прежде чем Киберарии вывели их, Легат машинно молвит знаковую для Информакратии фразу:

- Ради общего блага.

Глава восьмая. Протокол «Delete»

21:03. Первая стадия ночного цикла. Город Тиз-141.

Погода из бушующего ревущего шторма перетекла в состояние холодного и относительного покоя, спокойного и словно выжидающего смерти города. Всё переросло в «плачь небес», который будто бы говорит о печали божьей по душам, которым суждено сгинуть в карательном огне. Дождь не перестал быть слабым, или немощным, нет, он всё такой же напористый и моросью его назвать не получится. Но вот ветер стал ещё холоднее, пронизывая до костей, заставляя каждого трястись от дикого мороза совершенно неестественного для этих краёв. Ледяные ветровые потоки терзают город силой, что спокойно качает деревья до страшного треска и хладностью, доводящей до онемения открытые участки тела.

Такова стала погода в некогда благополучных и тёплых краях, после Континентального раздора и Великой европейской ночи. Бесконечные выбросы в атмосферу опасных и загрязняющих веществ, испытания с климатическим оружием и просто свинское отношение к природе стало громким эхом, которое сейчас возвращается в таком виде.

Однако какова бы не была обстановка на улице, за толстыми стенами крепкого здания она даже и не чувствуется. Достаточно себя хорошо оградить крепким жилищем от капризов погода и уже всё равно становится на то, что наворотили предки. В камерное помещение не проникает ни единого потока порывистого и холодного ветра, но и тёплой её не назовёшь, скорее сносной и приемлемой для того, чтобы продержать там пару человек несколько часов.

Посреди белых стен в маленьком помещении, на лавочках из чёрного пластика сидят два человека. В подвале исполинского тридцатиэтажного здания, которое отдавалось тому, что можно назвать полицией и судом, всего два десятка камер. Но большего и не нужно, ибо редко когда выдаётся момент содержать преступника на время судебного разбирательства. Очень редко.

- Зараза, - фыркнул мужчина, - не верю, что всё это произошло. А день так хорошо начинался.