Восхождение (СИ)

Твоя главная задача сейчас, Андрей, найти там те круги, на которые мы сможем в дальнейшем опираться. Америка страна сложная и нами до конца непонятая. Хотя то же самое можно сказать и об американцах по отношению к нам. Надо узнавать друг друга и потихоньку сближаться. Ивашутин ведь передал вам папки с материалом, который он готов слить их щелкопёрам? После Уотергейта американские политики здорово побаиваются всяческих разоблачений, да и публика там нынче не очень доверяет их официозу в отличие от журналистских расследований.

И готовь новую масштабную зерновую сделку. Пусть они думают, что мы ничего не поняли.

Кириленко задумчиво кивнул. Не все в этом мире, что поначалу кажется простым, на деле является тем, что ты видишь. Но пока они будут поднимать сельское хозяйство страны, импорт продовольствия остро необходим, в некоторых товарных позициях это даже выгодней, чем выращивать что-то самим. Например, по зерну для выпечки. Вот такой парадокс.

— Нам все равно придется у них закупать. С Канадой мы ведь порвали все связи.

— И правильно сделали! Сейчас их надо окончательно дожать. На мировой арене Квебек уже не выглядит так симпатично, как раньше. Укрывать официально нацистских преступников и отказываться их выдавать на справедливый суд. Это немыслимо! Это повторение фашизма. Надо их обязательно и показательно наказать перед всем миром, чтобы другим неповадно было!

Мазуров колыхнулся:

— Может, тогда испробовать методы Моссада.

Леонид Ильич ответил острым взглядом:

— Весовые категории у нас разные. Мы можем потребовать открыто и гласно. Трибуна ООН зачем?

— Ясно.

Брежнев после обсуждения первоочередных и непростых вопросов вздохнул с явным облегчением, затем хитровато взглянул на гостей и достал из кармана небольшую фляжечку.

— Так сказать, по случаю. Алтайский эликсир. Мне в чай, вам в кофе.

Кириленко только покачал головой. Неуёмный все-таки у них старший товарищ. Но опять же — не так часто у него бывают здесь гости. И если состояние здоровья позволяет, то почему бы и нет?

Приглядывающий из-за угла за сборищем «прикрепленный» тактично отвернулся. Видимо, их медики уже проконсультировали, что можно бывшему Генсеку, а что категорически запрещено.

Заметно подобревший после чаепития Брежнев согласился выполнить их просьбу и пройти в кинозал. Обычно его не особенно вдохновляли современные фильмы про войну, он больше любил комедии и мелодрамы.

По слухам, именно этом кинозалу и в целом добродушному вне политики характеру Генсека многие замечательные фильмы обязаны выходом «в люди». Некоторые из кинодеятелей были отлично осведомлены об этой слабости Леонида Ильича, желавшего просмотреть новинки раньше всех, и пользовались сим обстоятельством, чтобы пробить неугодные цензуре киноленты в широкий прокат. И у многих это получалось!

После одобрения Самого вряд ли хоть один кинокритик или чиновник скажет одно слово против. Чаще всего дело обходилось незначительной цензурной вырезкой. Например, Леонид Гайдай частенько этим пользовался, вставив в ленту совершенно неприемлемую картинку, на которую и «клевали» цензоры, пропуская все остальное. Люди из будущего, кстати, считали, что советская цензура на самом деле пошла многим режиссерам на пользу, пусть и стоила тем нервов.

Но сейчас новый Генсек по настоятельной просьбе Машерова привез вовсе не комедию. Фильм, снятый в будущем с участием независимой Беларуси, оказался на редкость качественным на фоне лживого антисоветского потока киноподелок с российской стороны. Мастера обработки сумели убрать лишнюю зернистость, чуточку срезав резкость. Так что по итогу киноленту можно было смело показывать и в больших кинотеатрах.

Тяжелый для восприятия фильм про войну, про первые её самые трудные часы и дни. Про кровь и страдания, про массовый героизм советских людей. «Брестскую крепость», переснятую с монитора самого большого из попавших в будущее ноутбука специально созданным для этого процесса киноаппаратом, высшие политические деятели страны смотрели молча.

Кириленко даже показалось, что глаза Ильича в конце фильма заблестели. Больно уж страшно и реалистично в будущем снимали фильмы про боевые действия. Сама же картинка была выпукло фактурной и цветной, как будто некто всесильный поставил в нужных местах камеры и снял события документально, что дополнительно наводило жуть. Да и актеры зачастую не просто играли, а жили в той страшной обстановке. Кричали, стреляли во врага, бились до последнего и умирали.

Прошло минут пять перед тем, как Брежнев смог заговорить. Его голос заметно сел.

— Не все там, получается, забыли о нас, о пролитой за них крови. Спасибо этим ребятам. Хорошо сделано, от души! Но как же жестоко! Разве можно подобный ужас показывать на большом экране…

Новый Генсек молчал, проняло и его. Как и Леониду Ильичу ему пришлось многие из показанных в фильме ужасов видеть воочию. Война — это кровь, мясо, вонь, жуть происходящего. Даже не будучи постоянно на передовой, ты все равно так или иначе сталкивался с последствиями боев.