Воскресенья всегда разные

В коробке от старой шляпы живёт плюшевый мишка. Не будь он жёлтый, как подсолнух, то казался бы страшным-престрашным и весь чердак боялся бы его. Раньше на чердаке жили два облезлых барана, три безногие коровы и конь, попавший туда за то, что сделан из дерева и раскрашен зелёной пугающей краской. А мишка жёлтый: этот цвет никого не пугает. Даже цветы бывают жёлтыми. Кроме того, у мишки два голубых глаза, которые смотрят прямо в потолок. Медведю полагается выглядеть грозным, а мишка, который живёт на чердаке, смотрит добродушно и ласково.

Раньше мишка жил внизу, в комнатах. Жил он там целых два года, но стал таким шкодливым, что нам пришлось отделить его от всех и поселить в одиночестве. Вот он и оказался в шляпной коробке. Правда, сначала мы тщетно пытались его перевоспитать. Но, оказывается, отец всех медведей, который бродит где-то по свету и выхаживает в горах своих медвежат, не только роет берлоги и заваливает их на зиму огромными булыжниками, не только старательно умывает малышей, причёсывает их и подпиливает им коготки серебряной пилочкой, но и учит тряпичных медвежат плохому.

Так вот, наш жёлтый мишка приноровился красть сладости. Он таскал конфеты, шоколад, варенье, фрукты, рахат-лукум. Стоило папе принести домой коробку каких-нибудь сладостей, мишка тут же разнюхивал и всё проглатывал, да так, что никто этого не видел.

— Кто съел шоколад?

— Мишка! — отвечает Баруцу, пожимая плечами. — Больше нет ничего.

— А кто слопал конфеты из коробки?

— Мишка! — отвечают в один голос Мицура и Баруцу.

Оказывается, они-то всё видели. Несколько раз, застигнутый врасплох, мишка улепётывал от них под диван, прижимая к животу картонку со сладостями. Ребята его даже отшлёпали. Больше того — как-то раз они ему оторвали ухо.

За два года мишка умял всё малиновое, кизиловое и абрикосовое варенье, все орехи и весь шербет. Но хитрый медвежонок проглатывал не всю банку сразу, а брал понемножку, чтобы было не очень заметно. Конфеты он таскал пригоршнями всего по нескольку штук зараз и так потихоньку, полегоньку съедал всё.

Чтобы спасти сладости, приготовленные для детей, пришлось выселить воришку на чердак. Но всё равно мишка и сейчас ведёт себя по-прежнему. Он тайком спускается с чердака. Мы его, правда, никогда не встречали на лестнице: мишка остерегается нас, — а вот ребята несколько раз видели, как он подкрадывается к буфету, раскрывает банки и коробки, всё съедает и удирает обратно. По-видимому, детей мишка не боится.

Невозможно было не сослать его на чердак, так как у мишки научился уплетать сахар кудрявый барашек. А за барашком и мячик стал уписывать краденое варенье, конфеты, шоколад, пироги, пряники и пирожные. Даже мишка никогда не съедал так много, как съедают сейчас маленькие и большие мячи, расположившиеся вокруг банок с вареньем и коробок со сладостями.

Папа никогда не наказывает ни мишку, ни ягнёнка, ни мячи. Он-то знает, что они должны расти, и поэтому оставляет буфет незапертым, крышки от коробок с конфетами — приподнятыми, а банки незавязанными. Ведь у мячей нет рук, они не могут сами развязать верёвочку или открыть буфет. Но всё-таки когда-нибудь папа спрячется в буфет, устроит засаду, и, когда мишка с барашком придут с ложечками в лапах, чтобы полакомиться, они увидят среди банок спрятавшегося папу.

Интересно, кто из них троих больше всего испугается и быстрей убежит: барашек, мишка или папа?

Тител Константинеску

БАШМАЧОК С ПРАВОЙ НОГИ

Едва Лисандру, набегавшись за день, поужинал и лёг спать, как башмачки под кроватью заговорили. Башмачок с правой ноги громко крикнул своему брату:

— Я уйду отсюда! Не хочу больше здесь оставаться! Пойду, пойду, пойду-у-у!

— Куда ты пойдёшь?

— Куда глаза глядят. Один, без Лисандру. Пойду — и всё!

Даже не оглянувшись на брата, он обогнул ножку кровати, подпрыгнул и очутился на подоконнике. На него дохнула прохладой сочная трава.

— Ты куда, башмачок с правой ноги?

— Хочу путешествовать! — ответил башмачок.

— И… куда же ты путь держишь? — улыбнувшись, спросила трава.

— Да хоть сюда, к тебе! — И он с разбегу прыгнул прямо в траву.

Трава была мягкая, шелковистая, ветви деревьев тихо покачивались, напевая.

Но вот башмачок услышал тихий шелест. Это шелестела листьями яблоневая ветка.

— Скажи мне, пожалуйста, — спросила она, — что ты собираешься делать дальше?

Не успел он ответить, как вдруг — шлёп! — с ветки сорвалось большое яблоко и упало в башмачок.

— Ага, — сказал башмачок, — я буду домиком! Яблоко — мой первый гость. Скоро соберутся и остальные!

— Не очень-то ты похож на домик! — крикнула какая-то пичуга.

— Похож, похож! Зайди и посмотри, — ответил башмачок.

Птичка подлетела ближе. Вслед за ней приползла улитка, и цветок хризантемы, росший рядом, с любопытством склонился над башмачком.

Башмачок был очень горд. Он посмотрел на дом, в котором жил Лисандру, и закричал:

— Эй, я тоже дом, только красивей и светлей тебя. И не нужны мне ни окна, ни крыша!